|
 |
Среда, 24.04.2024, 16:32 |
| Форум НОМОПО "КУРГАН" |
 |
| Приветствую Вас Гражданский | RSS |
|
|
Великая Отечественная. День за днем.
|
|
| kurgan | Дата: Суббота, 18.02.2012, 15:02 | Сообщение # 26 |
 Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| Все это время бои за Белый ведут 119 сд (она получит за эти бои гвардейское звание и станет 17 гв сд) и 179 сд.
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| Anna | Дата: Суббота, 18.02.2012, 16:28 | Сообщение # 27 |
 Старшина
Группа: НОМОПО "Курган"
Сообщений: 537
Награды: 4
Статус: Offline
| События в г. Белом и окрестностях в январе 1942 г.
А.И. Шумилин "Ванька ротный".
Глава 13. Город Белый, январь 1942 г.
С иллюстрациями.
http://nik-shumilin.narod.ru/42/r_13.html
У каждого отряда свой поход, свой позор и своя слава. /А. Гайдар/
Сообщение отредактировал Anna - Суббота, 18.02.2012, 16:34 |
| |
| |
| Димон-Картон | Дата: Вторник, 21.02.2012, 12:35 | Сообщение # 28 |
 Красноармеец
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Награды: 0
Статус: Offline
| Пару месяцев назад задался целью создать самый большой сайт по хронике и документальным фильмам на военную тематику, на сегодняшний день набралось больше 1100 часов документальных фильмов и хроники по всем военным конфликтам 20 и 21 века.
Великая отечественная война - http://voenhronika.ru - кроме хорошо всем известных замечательных документальных циклов Великая война и громадного документального цикла Война день за днем от Виктора Правдюка, есть также все Учебные, Пропагандистские и художественные фильмы военного и предвоенного времени - многие из них почти забыты, но очень интересны.
Вторая мировая война день за днем от Виктора Правдюка (2010 год) все 96 серий - http://voenhronika.ru/publ....1-0-286
Настоятельно рекомендую посмотреть цикл Великая война http://voenhronika.ru/publ....1-0-185 - лучший документальный цикл о Великой отечественной на сегодняшний день.
Добавлю пару интересных видеоматериалов по Подвигам наших бойцов smile достойных внимания!
Огненный экипаж - http://voenhronika.ru/publ....1-0-408 - 3 июля 1941 года по оккупированному Минску совершил рейд танк Т-28. В составе экипажа были курсанты училища, старший сержант сверхсрочной службы и один офицер в звании майор. По ходу движения этот случайный экипаж неоднократно вступал в бой, уничтожил вражескую автоколонну, большое количество живой силы и бронетехники. На окраине Минска танк был подбит. Двое погибли сразу. Судьба остальных сложилась по-разному. Свидетелями этого рейда стали жители оккупированного города. После войны они восстановили эту историю…
Один в поле воин. Подвиг 1941-го http://voenhronika.ru/publ....1-0-263 - Лето 1941-го. Танковая армада немецкого генерала Гудериана рвется на Восток. Кажется, ничто не может ее остановить. И вдруг на мосту у деревни Сокольничи колонну встречает шквал артиллерийского огня. Загорается головной танк, за ним второй, третий. В панике автоматчики, идущие за броней. И только через три часа боя немцы обнаруживают: разгром учинила не батарея русских, а один-единственный солдат с пушкой. Из документов убитого они узнали, что зовут артиллериста Николай Сиротинин. Немецкие танкисты похоронили его с воинскими почестями. Очевидцами этих беспрецедентных похорон стали жители деревни, а позже, в 1943 году, был обнаружен дневник офицера вермахта с описанием подвига русского артиллериста.
Вторая мировая война - http://voenhronika.ru
Сообщение отредактировал Димон-Картон - Вторник, 21.02.2012, 12:42 |
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 13.03.2012, 19:21 | Сообщение # 29 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| К концу января 1942 года в Горьком и области развернуто 93 госпиталя почти на 41 тысячу коек. (ГОПАНО, Ф.3. Оп.1. Д.2777. Л.154).
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о мобилизации на период военного времени труддоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве. Мобилизации подлежало трудоспособное городское население в возрасте: мужчины от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет из числа не работавших в госучреждениях и на предприятиях. Уклонявшиеся от мобилизации по приговору народного суда могли подвергнуться принудительным работам по месту жительства на срок до 1 года.
6 марта ГКО принял постановление об орагизации серийного производства танков Т-70 и бронеавтомобилей БА-64 на Горьковском автозаводе. (ГОПАНО, Ф.3. Оп.19. Д.4. Л.141).
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 27.03.2012, 11:28 | Сообщение # 30 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 19 февраля 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". На участке 246 пд противник ночью атаковал неоднократно с севера и востока против г. Белый, используя зажигательные боеприпасы. Дальнейшим продвижением юго-западнее г. Белый временно была прервана дорога снабжения (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.140. Л.386).
20 февраля 1942 г.
Из оперативной сводки №52 Генштаба Красной Армии. 22-я армия частями 179 сд продолжала вести бои за овладение г. Белый и овладела районом Поповка (2 км северо-западнее г. Белый) (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.2. Л.195).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". На участке 246 пд поддерживался натиск противника на г. Белый. Сильный огневой налет на сильно разрушенный пункт Покровка. Оставшаяся часть людей отошла на северную окраину г. Белый (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.140. Л.406).
22 февраля 1942 г.
Из оперативной сводки №54 Генштаба Красной Армии. 179 и 119 сд продолжали вести бой в северной части г. Белый и, преодолевая упорное сопротивление противника, медленно продвигались к центру города (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.2. Л.210).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". 246 пд отбила атаку противника против северной окраины г. Белый. Противник, прорвавшийся на восточной окраине, еще не изгнан. Вновь отмечены партизанские действия на маршрутах передвижения немецких войск. Успехи последних боев были достигнуты с большими жертвами. Наличный состав 86 пд снизился до недопустимой величины. Так, например, в 1-м батальоне 184-го пп численность трех стрелковых рот в общей сложности составляет: 2 офицера, 8 унтер-офицеров и 47 рядовых. Во 2-м батальоне 184-го пп: 3 офицера, 4 унтер-офицера, 33 рядовых. з-й батальон расформирован (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.140. Л.448).
25 февраля 1942 г.
Из оперативной сводки №57 Генштаба Красной Армии. Противник силою свыше батальона перешел в наступление на южную окраину г. Белый и овладел аэродромом (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.2. Л.236).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". На участке 246 пд вновь имели место ожесточенные бои на восточной окраине и южнее г. Белый; бои еще продолжаются (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.140. Л.514).
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Пятница, 06.04.2012, 15:11 | Сообщение # 31 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 14 марта 1942 г.
22 А силами 119 и 179 сд вела бои за очищение северной части г. Белый и за овладение южной частью этого города. Одним полком заняла в южной части города несколько зданий, в том числе больницу (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.3. Л.60).
Из книги Н. Шумилина "Ванька-ротный":
«Двухэтажное здание Бельской районной больницы стояло на самом краю города… Стены больницы имели полуметровую толщину… Это был главный опорный пункт на окраине города. Это чувствовалось по ружейному и пулеметному огню, который иногда шел из больницы. Лестничная клетка в торце здания располагалась и была обращена в сторону города. Вход и выход из здания больницы не просматривался с нашей стороны. Вниз, в подвал, и на второй этаж вела каменная лестница. Немцы круглые сутки несли дежурство на втором этаже. Рамы в окнах отсутствовали. Комнаты первого этажа были пустые. Битте-дритте, прыгайте в окна, занимайте первый этаж!
Наш генерал мечтал выбить немцев из здания больницы. По приказу генерала делались попытки наскоком забрать первый этаж. Однажды вспомнили и про меня… В полку по-быстрому собрали штурмовую группу. И во главе ее поставили меня. И перед рассветом нам приказали занять первый этаж.
Нам не сказали, почему предыдущие атакующие группы понесли здесь значительные потери. «Неудачно атаковали!», — сказали нам. Мы бросились в окна, надеясь застать немцев врасплох и полоснуть по ним из автоматов. Нам посулили блага на земле и на небе, — «Раненых и мёртвых не оставим, всех заберём!».
Окна были расположены невысоко, мы подставили друг другу спины и без выстрела ворвались на первый этаж. Казалось, что все страхи и переживания были напрасны… Мы попрыгали в окна и заняли переднее помещение от стены до стены. Внутренние перегородки в передних комнатах первого этажа были разбиты. Дальние комнаты и лестничная клетка были забаррикадированы рогатками с колючей проволокой. Хода на лестницу и второй этаж не было. Немцы умело и хитро построили оборону. В потолке первого этажа они пробили дыры для опускания гранат. Как только мы появились в передней комнате, сверху на нас посыпались гранаты. Мы повыпрыгивали из окон при первом же разрыве.
Было несколько попыток штурмом овладеть больницей. Каждый раз собирали новые группы, но они несли потери, и взять первый этаж так и не удалось. После каждого такого штурма многие оставались лежать у стены. Кого ранило, и кто сам не добежал до часовни, получал порцию свинца от немцев |и оставался пускать трупный дух, потому что была уже весна|. После меня еще два раза прыгали солдаты в окна больницы. Мы поддерживали их с мельницы огнем пулемета «Максим». Мы били по окнам второго этажа, прикрывая свинцом своих ребят, которые прыгали в окна первого этажа…
И вот, после стольких неудач взять больницу в рукопашном бою, Березин утвердил план подкопа. Для того, чтобы поднять на воздух здание больницы, по расчетам саперов нужно было подложить около двух тонн взрывчатки. При меньшем количестве ее мог получиться только пшик. Запасов взрывчатки в дивизии не было. При утверждении плана подкопа было принято решение забрать все, что можно у артиллеристов, почистить все полковые обозы и склады. |Забрали все, что было, кроме НЗ, мин и снарядов|. Надеялись, что когда дороги подсохнут, боеприпасы подвезут.
Из часовни пехотинцев солдат быстро убрали. Пустили туда |маркшейдера| и саперов. Они пришли с лопатами и мешками. Вначале рыхлую землю стали брать из-под мерзлой корки. Потом, когда земля оттаяла, поставили деревянную крепь и столбы по всему наклонному штреку, |как назвал его маркшейдер|. Подземный лаз уходил под землю и шел с небольшим наклоном под фундамент больницы. Расчет был большой. Саперы пройдут под землей тридцать метров и окажутся под полом подвала больницы. От часовни до наружной стены больницы по прямой было всего двадцать метров. Лаз подошел к передней стенке фундамента, и ее пришлось обходить, углубляя подкоп. Через несколько дней саперы обошли фундамент, подрыли под пол подвала и стали выбирать камеру, где нужно сложить взрывчатку. Саперы, работавшие в пороховой камере, отчетливо слышали звуки шагов и приглушенные голоса немцев, сидевших в подвале. Взрывчатка, мины и снаряды, собранные по всем подразделениям, были уложены, пороховую камеру плотно забили, шнур взрывателя вывели наверх в часовню.
Почему я знал все подробности подготовки взрыва больницы, потому что меня заранее вызвали и велели возглавить штурмовую группу, которая после взрыва должна будет броситься и занять развалины кирпича. Я согласился, но оговорил условия. Когда перестанут падать камни и глыбы, отделение разведчиков и группа добровольцев из пехоты пойдут на развалины и займут их. И если немец не будет нас атаковать, я со своими двумя солдатами возвращаюсь на мельницу. Останутся те, кто не ходил на больницу…
Перед рассветом штурмовая группа в двадцать человек вышла на исходное положение. Две тонны взрывчатки лежали, забитые в штольне под землей. Когда раздался взрыв, все здание больницы приподнялось, дрогнуло, и из его середины вырвалось пламя, камни и дым. Боковые стены поползли как-то странно вниз. В высоту метнулось желтое облако пыли. Отдельные камни и куски кирпича продолжали шлепаться вокруг. На больницу мы шли двумя группами. Разведчики справа, а я с десятком солдат — с левой стороны. Наша группа без выстрела поднялась и навалилась на груду кирпичей.
Но что не додумали мы и заранее не учли. В густой массе кирпичной пыли дышать было абсолютно нечем. Желтая пыль лезла в горло, першила и въедалась в глаза. Немцы не ожидали взрыва и попыток атаковать развалины больницы не предприняли. Двухэтажную больницу с толстыми стенами в доли секунды, как языком с поверхности земли слизнуло. Долго висело мутное облако коричневой пыли. Через некоторое время нам притащили противогазы. В противогазах немного легче было дышать. Прошло часа три, можно было оглядеться, можно было размять застывшие суставы и мышцы. Посмотрев в обе стороны, мы увидели, что в одном месте из-под кирпичей торчит в кованом сапоге нога. В другой была видна рука. Солдаты отвалили кирпичи и потихоньку стали разбирать засыпанных обломками немцев. Откопали и вытащили двух. Они были живые. Немцы были сильно помяты, стонали и охали.
Теперь от нас не требовали в фонд обороны их личные вещи. Кто что откапывал, тому то и доставалось. Солдату — часы и портсигар, немцу спасенному — жизнь на этом свете.
На следующий день откопали еще одного |наши соседи разведчики|. Пленные немцы рассказали: в больнице занимала оборону пехотная рота. В подвале сидело около ста человек. Подвал был оборудован деревянными двухъярусными нарами. Подвал обогревался несколькими железными печами. Утром, перед самым рассветом, за несколько минут до взрыва, подвал покинул лишь один человек. Это был их капитан, командир роты. Все остальные попали под взрыв. Двое немецких солдат, которых откопали, стояли на посту на втором этаже больницы. Самого взрыва они не слышали, на некоторое время потеряли память. А те, что были в подвале, остались заживо погребенными под целой горой битого кирпича. Действительно, если лечь и приложить ухо к груде кирпичей, то из-под земли услышишь удары и скрежет лопат. Немцы оказались засыпанными в дальней части подвала. Они колотили снизу по каменной стене лопатами. Звуки ударов и приглушенные голоса неслись из-под земли. Никто из наших, конечно, и не помышлял рыть яму им навстречу. Мы сверху им для затравки постучали, они отчаянно заколотили нам в ответ. Жалко, что азбуки Морзе мы не знали, а то бы переговоры можно было бы с немцами организовать. На третий день я ушел с горы битого кирпича. Постукивание из-под земли продолжалось. Как потом рассказали солдаты, стук продолжался около недели. Потом звуки стали слабыми. Видно, у немцев в подвале не хватало воздуха. Через некоторое время ответные удары прекратились совсем. Огромная гора битого кирпича лежала на месте больницы».
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Пятница, 06.04.2012, 15:34 | Сообщение # 32 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 18 марта 1942 г.
Из оперативной сводки №77 Генштаба Красной Армии. 22 армия продолжала вести уличные, доходящие до рукопашных схваток бои в городе Белый
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.3. Л.105).
21 марта 1942 г.
Из оперативной сводки №80 Генштаба Красной Армии. Партизанский отряд после упорного боя под давлением противника оставил силою до 500 человек оставил лукино, продолжая удерживать за собой Медведево, Сельцо Волыново. В боях в районе лукино уничтожено до 250 солдат и офицеров противника (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.3. Л.140).
23 марта 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Вечером 22.03 противник предпринял попытку в ходе двустороннего охвата отрезать г. Белый. Попытка успеха не имела (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.581. Л.125).
24 марта 1942 г.
Из оперативной сводки №83 Генштаба Красной Армии. 17 гв и 179 сд, отражая контратаки противника в северной части г. Белый, продолжали вести бои за овладение районом Сверкуны - Черепы - Турово (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.3. Л.177).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Противник планомерно ведет огонь на уничтожение наших позиций в населенном пункте 5 км юго-юго-западнее г. Белый (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.581. Л.153).
28 марта 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". В течение 27.03 русские блокировали огнем дорогу Бор - Свитцы, в 19 часов 45 минут противник был отброшен (ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.581. Л.206).
31 марта 1942 г.
Из оперативной сводки №90 Генштаба Красной Армии. Группа Колпакчи частями 135 сд овладела районом Лосьмино, а силами 234 сд овладела районом Воронцово (ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.3. Л.265).
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Понедельник, 28.05.2012, 18:48 | Сообщение # 33 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 16 апреля 1942 г.
Горьковский завод "Двигатель революции" за образцовое выполнение задания правительства по выпуску минометов награжден орденом Трудового Красного Знамени.
В апреле 1942 г. в Горьковской области разместилось 4966 эвакуированных из Ленинграда.
(ГОПАНО, Ф.3. Оп.1. Д.2599. Л.46).
К 1 мая 1942 г. из восьми вузов г. Горького отправлено на фронт 876 студентов, из них 219 - добровольно.
(ГОПАНО, Ф.3. Оп.1. Д.2760. Л.51).
19 мая 1942 г.
Государственный комитет обороны принял постановление об освоении и производстве новых самолетов ЛаГГ-5 на заводе №21 (нынешний "Сокол").
(ГОПАНО, Ф.3. Оп.19. Д.4. Л.252).
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Понедельник, 28.05.2012, 19:37 | Сообщение # 34 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 1 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №91 Генштаба Красной Армии. Группа Колпакчи (134, 135, 234 сд) перешла в наступление в направлении на г. Белый. 134 сд овладела районом Гарь-Хлиповка - Зазерье, 135 сд ведет бой в районе Гудилово - Могильцы.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.2).
3 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №93 Генштаба Красной Армии. 134 сд наступала на Черный Ручей и одним батальоном перерезала дорогу Белый - Духовщина. 135 сд вела бой за опорные пункты противника Околица, Вышегоры, Лосьмино, Глинцово. Проявляет большую активность авиация противника. Отмечено 70 самолето-вылетов. Ранен в руку генерал-майор Колпакчи.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.30).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Атака силами 2-х батальонов на Пруд и Околицу была отбита частично в ближнем бою. Противник потерял около 300 человек убитыми.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.46).
5 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №95 Генштаба Красной Армии. 134 сд овладела районом Остров – Черный Ручей, перехватив дорогу Белый – Духовщина, вела бой за Околица. Один полк дивизии овладел районом Малиновка – Сергеевка – Белоусово – Бурая – Чалищево – Медведево. Захвачен 7 пленных из 352 пп и саперного батальона 246 пд. 135 сд вела бой за опорные пункты Красногородка, Лосьмино, Глинцово. Группа Березина (17 гв и 179 сд) овладела районом Турово – Огибалово.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.53).
6 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Атаки противника различной силы (от 200 до 1500 человек) в направлении на Околица и севернее Красногородского озера были отбиты. Высоты севернее озера отбиты в результате контратаки. Обе стороны имеют большие потери.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.89).
7 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №97 Генштаба Красной Армии. Группа Колпакчи на правом фланге и в центре отражает контратаки противника, на левом фланге ведет бой за Лосьмино и Глинцово.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.75).
9 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №99 Генштаба Красной Армии. Группа Колпакчи после ожесточенного боя оставила район Демехи – Поляново.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.99).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Противник оказал упорное сопротивление в населенном пункте юго-западнее Петрушино. Населенный пункт занят охватывающей атакой.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.130).
10 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №100 Генштаба Красной Армии. 134 сд под давлением противника оставила район Черный Ручей.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.108).
11 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №101 Генштаба Красной Армии. Группа Колпакчи отражала атаки противника в направлении Цыгуны.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.115).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Контратакой боевой группы из района Околица нормализовано положение на дороге подвоза.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.158).
13 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №103 Генштаба Красной Армии. 134 сд перешла в наступление на Черный Ручей.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.135).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Боевой группой отбито несколько разведгрупп противника под Черный Ручей.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.188).
15 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Атаки противника в районе Черный Ручей силой до роты каждая.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Л.215).
16 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №106 Генштаба Красной Армии. Группа Тарасова (бывшая группа Колпакчи) силами 135 сд перешла в наступление и овладела Глинцово.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.170).
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Отражены упорные атаки на Черный Ручей. Дорога Черный Ручей – Свиты – в руках противника. Потери русских – до 700 человек, взято в плен 4 офицера и 70 солдат.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Т.2. Л.14).
17 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Боевой группой занят Черный Ручей, подвоз снабжения восстановлен. Захвачено в плен 150 человек, убито до 150 чел. противника, захвачено тяжелое оружие.
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Т.2. Л.25).
18 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки №108 Генштаба Красной Армии. Группа Тарасова оставила Поляново, Воробьево и северную часть Черный Ручей.
(ЦАМО. Ф.16. Оп.1072сс. Д.4. Л.195).
20 апреля 1942 г.
Из оперативной сводки группы армий "Центр". Движение транспорта со снабжением на Белый возможно только крупными колоннами под охраной танков, так как через слабую линию охранения постоянно просачиваются силы противника
(ЦАМО. Ф.500. Оп.12462. Д.591. Т.2. Л.60).
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 03.07.2012, 11:52 | Сообщение # 35 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 2 июля 1942 г. началась оерация "Зейдлиц".
2 июля 1942 года в 3:00 после короткой артиллерийской и авиационной подготовки немецкое наступление началось двумя ударными группировками: с севера из района Оленино наступал 23-й армейский корпус генерала пехоты А. Шуберта (2 танковые дивизии, 2 пехотные дивизии, кавалерийская бригада). С юга из района Белого наступала отдельная группа Эзебека (танковая и пехотная дивизии). В первые дни операции советские войска оказали упорное сопротивление, и только глубокий обход по лесным дорогам немецкой кавалерийской бригады с выходом в тыл обороняющимся войскам позволили противнику добиться успеха.
Только 5 июля немецкие танковые дивизии из северной и южной группировок встретились в районе деревни Пушкари, перерезав шоссе Белый — Оленино. Кольцо окружения вокруг советских войск замкнулось. В нем оказались в полном составе 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус, а также две стрелковые дивизии и танковая бригада из 41-й армии, полная стрелковая дивизия и отдельные части двух дивизий 22-й армии.
Немцы понимали, что в огромной территории «котла» с расположенными внутри аэродромами окружённые советские части имеют возможность длительно и успешно обороняться (что уже продемонстрировали советские войска в Ржевско-Вяземской операции весной 1942 года. Поэтому ещё не дожидаясь завершения окружения, 4 июля с восточного фаса Холм-Жирковского выступа третья ударная группировка (1 танковая и 2 пехотные дивизии) нанесла глубокий рассекающий удар в западном направлении. Получив сведения об этом, 5 июля командующий фронтом И. С. Конев понял безнадёжность сопротивления внутри выступа и отдал приказ о прорыве всех окруженных сил из кольца окружения, но противник не допустил этого: 6 июля кольцо окружения было разрезано надвое и образовались две окруженные группировки. Двигаясь к рубежам прорыва по плохим грунтовым дорогам (из-за прошедших дождей движение вне дорог стало невозможным) советские войска постоянно подвергались ударам немецкой авиации и несли большие потери. Большое количество военной техники было брошено из-за невозможности её переброски. Была утрачена на несколько дней связь командования фронта с штабом 39-й армии.
В отличие от сражений 1941 года, советские войска проявили значительную устойчивость и управляемость в критических ситуациях. К 9 июля из окружения вырвались почти все части 41-й армии, наиболее близко располагавшейся к остальным войскам фронта (сильно поредевшие две дивизии и танковая бригада без танков, свыше трёх тысяч человек). Севернее также успешно прорывались подразделения и целые части из состава сразу пяти дивизий. Для пресечения выхода советских войск из окружения немецкое командование было вынуждено ввести в бой в районе бывшего «коридора» последние оставшиеся резервы, готовившиеся для этой операции. Тем не менее 11 июля прорвалась группа в более одной тысячи человек во главе с командиром 381-й стрелковой дивизии, 13 июля — группа из 300 бойцов во главе с командиром кавалерийского полка. Не прекращались попытки прорыва и более мелких групп, при этом советские бойцы несли значительные потери.
12 июля командование 9-й немецкой армии доложило о завершении операции «Зейдлиц». В официальном сообщении немецкого командования от 13 июля 1942 года было сообщено о полном уничтожении всей окружённой группировки, захвате свыше 30 тысяч пленных, захвате и уничтожении 218 танков, 591 орудия, 1301 пулемёта и миномёта.
Фактически же организованное сопротивление окружённых советских войск и их попытки прорыва продолжались. К 17 июля в северном «котле» сражалась группа численностью около 1500 человек под руководством командира 18-й кавалерийской дивизии генерал-майора П. С. Иванова, в южном «котле» штаб 39-й армии и около восьми тысяч человек. В ночь на 19 июля самолётами У-2 была вывезена часть командования 39-й армии и её легко раненный командующий генерал-лейтенант И. И. Масленников. Командовать войсками остался заместитель командующего 39-й армией генерал-лейтенант И. А. Богданов, который организовал выход своих войск из окружения: вечером 21 июля были нанесёны встречные удары изнутри и снаружи (185-я стрелковая дивизия 22-й армии). В ночь на 21 июля организованно прорвались 7362 человек, при этом в жестоком кровавом бою погибло около 460 бойцов и 172 попали в плен. Среди погибших были командир 18-й кавалерийской дивизии генерал-майор П. С. Иванов, заместитель командующего 22-й армией генерал-майор А. Д. Березин. Сам генерал-лейтенант И. А. Богданов шёл в атакующей цепи и прорвался к своим, но уже в глубине обороны 22-й армии получил смертельное ранение при артобстреле, вывезен на самолёте в госпиталь города Белый и скончался там 24 июля 1942 года.
Окончательно сопротивление внутри кольца окружения прекратилось 23 июля 1942 года. В общей сложности из окружения прорвались до 20 тысяч человек.
В вопросе определения уровня потерь немногочисленные сведения российских и западных историков значительно расходятся друг с другом. Так, А. В. Исаев приводит в своём труде такие данные: общие потери 22-й, 39-й, 41-й армий и 11-го кавалерийского корпуса составили 61 722 человека, из них 4386 — убитыми и 47 072 — пропавшими без вести. Среди погибших были генерал-лейтенант И. А. Богданов, генерал-майоры П. С. Иванов, А. Д. Березин, П. П. Мирошниченко (начальник штаба 39-й армии), бригадный комиссар Юсим (член Военного совета 39-й армии). Танковая бригада потеряла все 43 танка. Были взорваны все «катюши». Аналогичные данные приводит С. А. Герасимова.
По немецким данным всего в ходе операции было захвачено до 50 тысяч пленных, уничтожено или захвачено 230 танков, 58 самолётов, 760 орудий всех видов.
Потери немецкой стороны неизвестны и не публикуются даже в трудах немецких историков. Предполагается, что они были намного меньше потерь советских войск, но в то же время довольно значительны, поскольку это не позволило группе армий «Центр» принять участие в летнем наступлении вермахта 1942 года. Все выведенные в резерв части 9-й немецкой армии остались в Ржевском выступе и были задействованы в ходе Ржевско-Сычёвской операции.
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 03.07.2012, 12:00 | Сообщение # 36 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| О боях под Белым летом 1942 г.:
http://iremember.ru/svyazisti/braginskiy-mikhail-abramovich.html
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 03.07.2012, 12:03 | Сообщение # 37 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| ОКРУЖЕНИЕ ПОД БЕЛЫМ
Окружение под Белым остается самым памятным событием войны не только для меня. Для всех начальный период войны, когда мы отступали, терпели поражения, попадали в окружение, врезался в память более цепко, чем последующий победоносный этап. Думается, что здесь заложена защитная, полезная особенность человеческого сознания. "На ошибках учатся", "За одного битого двух небитых дают". Ясно одно – удачи редко подталкивают человека на совершенствование, а вот беды, как правило, заставляют человека быть совершеннее. В моем сознании нет ничего более глубокого и трагичного за всю войну, да, пожалуй, и за всю жизнь, как это поражение наших войск. Мне удалось вырваться из огненного кольца. В своих дневниковых записях я воспроизвел все виденное и пережитое, сверил со штабными документами некоторые данные, поэтому, утверждаю, – так было. Декабрь сорок первого! То были необыкновенные дни. Немцы отступали от Москвы. Наша дивизия после двухмесячной полосы тяжелых, сначала арьергардных, потом оборонительных боев в районе Ржев – Калинин, 5 декабря перешла в наступление, форсировав Волгу восточнее Калинина. Нам тогда казалось – период неудач начального периода войны закончился окончательно. Помню, каждый раз при получении приказания о выступлении я шел к начальнику штаба полка Богомолову, чтобы узнать куда идем. Я всегда восторгался его невозмутимым спокойствием. Отличался он еще одной особенностью, крайне редкой среди кадровых командиров – одинаково ровным отношением со всеми, независимо от рангов. – Вперед, на запад, – объяснил он мне. Говорил он всегда приподнятым, бодрым, несколько шутливым тоном, повторяя расхожий газетный лозунг тех дней. На самом же деле наше наступление было нацелено не на запад, а на юго-запад, на Ржев. В середине января 1942 года, обойдя Ржев с севера, у деревень Ножкино-Кокошкино мы форсировали Волгу, у станции Чертолино пересекли железную дорогу и устремились по немецким тылам к Белому. Город с ходу взять не удалось, силы были слишком малы. Завязались длительные уличные бои. К началу лета немцы оттеснили нас и заняли все высоты, прилегающие к городу. Конфигурация фронта на этом участке выглядела необычно. Наши войска занимали довольно обширную территорию, располагавшуюся внутри железных дорог Смоленск – Вязьма – Ржев – Оленине. Эта петля к северу от Белого имела горловину шириной около 25 километров. Какие части и как сражались в восточной полосе, обращенной фронтом на восток под Ржевом, Сычевкой и Вязьмой, я тогда не знал. Они были дальше от горловины, это ухудшало условия снабжения, а их последующую судьбу сделало более драматичной. Наша дивизия обороняла внутреннюю часть горловины петли. При этом 421-й полк (впоследствии 45-й гвардейский) стоял фронтом на север у ст. Оленине. А два других – 920-й (52-й гвардейский) и 634-й (48-й гвардейский) занимали левый фланг, то есть у восточной и южной окраин Белого и далее к юго–западу вдоль Смоленского большака. Левее нас стоял в обороне партизанский отряд. 6–7 марта 1942 г. я побывал у них, и у меня осталось впечатление о невысокой боеспособности этого отряда. Да и дисциплина там была неважной. Никаких землянок, а тем более блиндажей у партизан не было. Все они располагались в крестьянских домах, а пулеметные точки оборудовали на окраине деревни в сараях. Поздно вечером, когда я уже лег спать, вдруг тишину нарушила длинная пулеметная очередь. Оказалось, стреляли "просто так", без всякой причины, и к таким "салютам" все здесь относились как к совершенно нормальным действиям. Вот какими силами прикрывался наш левый фланг. Ну а еще левее, т.е. далее к югу, простиралась широкая ничейная территория. Немцы контролировали здесь лишь магистральные дороги Смоленск – Духовщина – Белый и Смоленск – Ярцево – Вязьма. Вне этих дорог вообще не было никаких войск. Лишь иногда здесь появлялись представители наших частей, собирая боеприпасы и оружие, оставленное в октябре 1941 года. С такой же задачей в феврале – марте 1942 года мне доводилось объезжать широкий участок к югу от Белого вплоть до реки Вопь, станции Никитинка и города Холм-Жарковский. В то время это был важный источник боевого снабжения. Что касается "ничейной" территории, то там сложилась любопытнейшая обстановка. Шквал воины пронесся здесь столь стремительно, что не оставил сколь-либо значительных следов. Население в деревнях, конечно, поубавилось, остались, главным образом, женщины, старики и ребятишки. Но попадались в некоторых домах и молодые, здоровые мужики из числа осевших окруженцев, которые не смогли или не захотели пробираться сквозь линцю фронта и не пошли в партизаны. С приходом сюда наших частей их собирали и направляли по частям, называя при этом насмешливо "женихами". В связи с этим мне вспоминается такой забавный случай. Как известно, на фронте при телефонных разговорах в большом ходу была примитивная шифровка. Солдаты назывались "шапками", мины – "огурцами", патроны – "орешками", рация – "воздушной коробочкой" и т. д. Пленный немец при допросе рассказал, что такое способ шифровки не приносил им затруднений при подслушивании. Однажды они подслушали фразу: "Вам направляется 200 женихов, встречайте". Слово "жених" они так и не смогли расшифровать. И еще такая деталь. На "ничейной" земле сельсоветы тогда не восстанавливались, а назначенные немцами старосты автоматически стали выполнять функции представителей советской власти. И, надо признать, делали они это с необыкновенным усердием. Когда я ездил здесь в поисках оружия и боеприпасов, то подъезжая к очередной деревне останавливался, как правило, у крайней избы, задавая два стереотипных вопроса: есть ли в деревне немцы и где живет староста? Ездил я тогда в санях–розвальнях с ездовым Ефремовым. Его вооружение ограничивалось карабином, а я, кроме нагана, возил еще с собой немецкую винтовку. Трофейное оружие имело для меня двойное преимущество. Во-первых, немецкие винтовки изготовлялись из нержавеющей стали, поэтому я ее никогда не чистил. А во-вторых, она формально не могла быть личным оружием и ее не обязательно было всегда иметь при себе. Население всегда нас встречало с восторженной приветливостью, ну а предупредительность старост вообще не имела границ. Не знаю, объяснялось ли это искренним проявлением расположения или за этим скрывалось стремление как-то реабилитировать себя. Но как бы то ни было, старосты во всех деревнях наилучшим образом обеспечивали нам ночлег, питание и уход за лошадью. Они давали обстоятельную информацию об обстановке в ближайших населенных пунктах и, самое важное, собирали хранившиеся у жителей винтовки и передавали их мне. Сообщали об оставленном крупном вооружении и складах боеприпасов. Так мне удалось узнать о брошенной технике у деревни Околица и вывезти кое-что оттуда, включая 45 мм. пушку. А в деревне Комары, что на Вяземском большаке, староста рассказал мне о наличии большого склада боеприпасов, расположенного в лесу у монастыря. Боеприпасы, главным образом патроны, находились в подземных хранилищах и были в полной пригодности. Мне удалось отправить отсюда в деревню Точилино, где находился штаб нашего полка, целый обоз из нескольких десятков подвод. Укомплектование обоза санями, лошадьми и ездовыми, в основном парнишками лет 13 – 15, взял на себя староста. Вскоре местные ресурсы оказались исчерпанными, а меня назначили офицером связи от полка при штабе дивизии, и я перебрался в деревню Подвойское, в 10 километрах от Белого. 9 мая 1942 года штаб дивизии перебрался в деревню Макарове, лежащую на противоположном берегу реки Обща. Передислокация штаба вызывалась тем, что немцы начали усиленно бомбить Подвойское. Нам, офицерам связи, было предложено оборудовать себе землянки, что мы сделали в коротком овраге, спускавшемся к реке Обша на западной окраине деревни Макарове. Как правило, нас, офицеров связи, вызывали в штаб заранее, пока пухленькая машинистка Лиза под диктовку выстукивала сводку. Я внимательно слушал, следя по карте. Сводки неизменно каждый раз повторяли одно и то же: противник по большаку из Смоленска подбрасывает в район города Белый подкрепления, боеприпасы, артиллерию, танки и другую боевую технику. В течение апреля, мая и июня активность немцев возрастала. Я понимал, что основной удар впереди, и он не заставил долго ждать. Как–то я сидел в землянке и писал домой письмо. Услышав чьи-то шаги, подумал: кого это несет в такую погоду? Уж не посыльный ли из штаба? Вижу, командир дивизии генерал Березин. Он зашел попрощаться, так как его переводили с повышением заместителем командующего соседней 22-й армией. В 2 часа ночи всех офицеров связи вызвали в оперативный отдел дивизии и объявили, что институт офицеров связи реорганизуется, и всем предложили вернуться в свои части. Я вышел из землянки и услышал отдаленную плотную канонаду где-то на севере, то есть со стороны Оленина. Когда стало светать, в воздухе показалась большая группа немецких бомбардировщиков. Они пролетели в том же направлении, где была канонада и вскоре послышался грохот бомбежки. Затем самолеты появились и над нашим районом, разрывы бомб слышались то близкие, то отдаленные. За весь день я не увидел ни одного нашего самолета. Часа в два через Подвойское пронеслись на большой скорости десятка полтора танков Т-34. Они направлялись на восток, вероятно в деревню Егорье для перехода через Обшу по мосту. В пункте сбора донесений я узнал, что идет тяжелый бой на левом фланге моего полка. Оперативный замысел немцев для меня был совершенно ясен. "Вероятно, немцы поставили задачей затянуть мешок" – записал я в тот день. К вечеру я узнал, что штаб полка продолжает оставаться на прежнем месте, то есть в овраге за деревней Лодыжино и я отправился в путь. В районе сельхозшколы деревни Васнево немцы сделали по мне несколько выстрелов из 75 мм. орудия. Случай вообще редкий. Стрелять из пушки в одного человека означало, что немцы имели изобилие снарядов, или просто решили позабавиться. Ночь была безлунная, только бесчисленные звезды усеивали безоблачное небо. Вдруг, неожиданно, из деревни Точилино ночную тишину прорезала длинная пулеметная очередь. Сверкающий сноп трассирующих пуль пронесся над моей головой и уперся в возвышающуюся впереди деревню Шайтровщина. Оттуда немедленно протарахтел наш "Максим". Все для меня стало ясным. Значит, в Точилине немцы, а Шайтровщина – это наш передний край. Разумеется, и штаба полка в Лодыжине не могло быть, и я повернул обратно. Рассвет начал сереть, вдруг мое внимание привлек разноцветный фонтан трассирующих пуль где-то на западе за рекой Неча. Очевидно, это был сигнал к возобновлению боевых действий, и я ускорил шаги. Восход солнца застал меня в Захарове. Потом я еще долго бродил, руководствуясь отрывочными данными о месте нахождения полка. В деревне Голощапово я, наконец, нашел полк и доложил о своем прибытии начальнику штаба Скорнякову. Очевидно, обстановка складывалась настольно сложно, что ему было не до меня. Он приказал мне отправляться в распоряжение начальника тыла полка, пояснив, что тылы надо искать в лесу восточнее Макарова. Сначала по дну глубокой лощины, а затем берегом Обши я направился искать тылы полка. Где-то напротив середины Макарова меня остановил патруль заградотряда. Проверили документы, все в порядке. Поскольку у меня не было никакого письменного предписания о направлении в тыл полка, мне предложили возвращаться в штаб. Мои объяснения, что никаких писулек в подобной обстановке не выдают, ни к чему не привели. Я пошел назад и по дороге заглянул в свою землянку, сел на нары и задумался. Что же делать? Идти за бумажкой к Скорнякову было бы глупо. Да и куда идти? Наверняка штаба на месте уже не было. Пулеметная трескотня у самой деревни Макарове красноречиво говорила об этом. Я решил избавиться от лишнего имущества, взяв с собой только шинель, полевую сумку, да немецкий брезентовый портфель с трофейными картами и географическим атласом. Я решил повторить попытку пройти в тылы полка. В землянке я переждал очередной налет "Юнкерсов". Они бомбили южную окраину деревни Макарове. Макарове вымерло, ни единой души. На берегу Обши тоже никого. В том месте, где я встретил патруль заградотряда, даже и следов кого-либо не осталось. Мой путь лежал прямо от излучины реки, по крутому скату берега, на улицу деревни, которую я постарался побыстрее пройти. Впереди неожиданно вынырнул "Юнкере", я тут же лег в придорожную канаву, не упуская из виду самолет. Не долетев до меня, он выбросил несколько бомб, цепочкой разорвавшихся вдоль дороги. Осколки просвистели надо мной, а один комок мокрой земли шмякнул в ухо. До ближайшего укрытия - небольшого ольшаника – я чуть было не опоздал. В полусотне метров от опушки навстречу вылетела новая группа самолетов. Небольшой лесок оказался не пустым, там, подобно мне, искали укрытие не один десяток человек. Так, короткими перебежками от одного леска к другому, я добрался уже перед вечером до тылов полка, где в первый раз за весь день поел. Но отдыхать долго не пришлось. С наступлением темноты обозы двинулись на восток, в сторону деревни Егорье, чтобы по мосту через реку Обша перебраться на другой берег, и далее к конечной цели – горловине, чтобы избежать окружения. В темноте молча шагали мы рядом с повозками. Помню, проходили какую-то деревню. На ступеньках перед дверьми и у окон белели лица женщин. Кое-кто бросал изредка в нашу сторону реплики: – Что, опять уходите! – Эх вы, вояки! – Вам бы только с бабами на печи воевать! Что мы могли сказать этим несчастным женщинам? Следующий день сражения для меня прошел спокойно. Дневали в лесу, и я даже успел написать в этот день письмо жене, которому было суждено дойти до дома. Ночью мы миновали деревню Егорье и перебрались на правый берег Обши. 5 и 6 июля были последними днями организованного сопротивления дивизии. Они запомнились в малейших деталях на всю жизнь. 5 июля мы снялись с места в 2 часа ночи. Короткая летняя ночь давала нам для продвижения не более трех часов. Шагая между повозками я как-то оказался рядом с наиболее популярной персоной в полку – почтальоном Макарихиным. Он сказал мне, что "пробку заткнули". Он накануне ездил в Нестерове за почтой, но вернулся ни с чем, там оказались немцы. Нестерове находилось в самой горловине по дороге Белый – Оленине; если эта дорога не вся перехвачена, то выйти оставалось только по бездорожью, заболоченным лесом. Хвост колонны находился еще в полукилометре от опушки леса, когда брызнули первые лучи восходящего солнца. Лишь только-только последние повозки скрылись под кронами деревьев, как в воздухе показались самолеты. Этот лес уже нисколько не походил на золотушные ольшаники, редкими куртинами разбросанные по обе стороны Вяземского большака. Теперь мы находились под надежным укрытием огромного Бельского лесного массива, простиравшегося к северу километров на 25. На заболоченной местами равнине здесь стояли великаны-ели, создавая своими сомкнутыми кронами полумрак даже в яркий, солнечный день. Тылы полка, свернув с дороги налево, расположились на дневку. Отдыхать мне пришлось недолго. Вскоре начальник тыла приказал мне отправляться с донесением в штаб полка. Мне дали оседланную лошадь и показали на телефонный провод, лежащий прямо на земле и протянутый из штаба. Низкорослая кобыла оказалась на редкость спокойной, что было немаловажно в этой не рядовой обстановке. Телефонный провод – нить Ариадны вывел меня сначала на дорогу, а затем повернул налево в глубь леса. То был, собственно говоря, зимник. Летом по нему, обычно, никто не ездил, тем более после недавних затяжных дождей. Выбирать более удобные, сухие участки мне было нельзя, чтобы не потерять провод Местами лошадь даже проваливалась по колени в топкую грязь. Особенно тяжелой оказалась еле приметная лощина. Там образовалось даже небольшое озерко, и дорога обходила его стороной. Проехав километров пять, я оказался на опушке. Впереди открывалась широкая прогалина, где виднелись две деревни – Солодилово, почти прямо, и Беганщина, несколько левее. Справа доносилась торопливая пулеметная дробь. Туда же вдоль опушки повернул и провод. В придорожных кустах лежали два бойца боевое охранение. Один из них, увидев меня, быстро вскочил и с умоляющим видом стал просить остановиться. Я узнал однополчанина Илларионова из бывшего ОРБ (отдельного разведывательного батальона). Но я торопился и не стал задерживаться. Я отдал донесение Скорнякову и тот, прочитав его, велел мне отправляться обратно. Бой шел совсем рядом, полк оборонялся от оленинской группировки фронтом на восток А еще вчера полк оборонялся от бельской группировки, наступавшей с запада. На обратном пути я остановился около Илларионова, и он сообщил мне потрясающую весть – погиб мой лучший фронтовой товарищ Полищук. Наша дружба, недолгая, но прочная, без изъянов, завязалась с первых же дней встречи в июне 1941 года. Возможно, тому способствовало обилие общих черт в характерах, сходство наших положений, взглядов. Он так же, как и я, за два года до войны закончил институт. Только я Сибирский лесотехнический, а он какой-то технологический в Киеве, и по направлению приехал работать на Красноярский машиностроительный завод. Следовательно, оба мы были из запаса и носили в петлицах по одному кубику. Попали мы оба в танковую роту разведбатальона, я помпотехом командира роты, а он командиром танкового взвода. Говорил он низким, густым баском. Всегда спокойный, ровный в отношениях со всеми. Был он среднего роста, белокурый, с овальным лицом. Оба мы одинаково ненавидели "строевщину", как проявление тупого и бессмысленного кривляния и комедиантства. По дороге на фронт мы обыкновенно ехали не в тесно набитом вагоне, а переходили на платформу и усаживались в кабину полуторки – ремонтной мастерской на колесах. Должен сказать, что Полищук, несмотря на природное добродушие, частенько был в мрачном настроении. Возможно, этому способствовали и семейные неурядицы. Его жене не понравилась Сибирь и она вернулась в Киев. Полищук весьма низко оценивал на примере танковой роты ОРБ нашу техническую готовность к войне. Тут я с ним соглашался полностью. Танкетки с маломощным двигателем и слабой броней по прибытию на фронт постепенно все вышли из строя. Мы часто бывали вместе, а после расформирования ОРБ 6 октября 1941 года нас отправили в разные части Я попал в стрелковый полк, а он в резерв дивизии. Но нам удавалось, хотя и редко, встречаться. Последний раз мы виделись с ним в июне в Макарове. Илларионов подробно поведал мне о трагедии, с трудом удерживая слезы 4 июля взвод Полищука (теперь уже стрелковый) под прикрытием танков Т-34 бросили из Подвойского в западном направлении, чтобы занять высотку, где еще с января лежал подбитый немецкий транспортный самолет, и тем самым устранить угрозу нашему флангу. Взвод быстро и без потерь захватил высоту. Танки ушли, а взвод оказался выдвинутым далеко вперед и сразу же попал под жестокий обстрел. За какой-то час холмик из зеленого сделался черным. Полищук находился в неглубоком окопчике, который удалось вырыть за короткое время под прикрытием танков. Илларионов расположился в таком же окопчике рядом. Вдруг он услышал, что его зовет командир взвода. Сразу подползти не удалось, минометный огонь особенно усилился. Когда он подполз, то застал Полищука мертвым. Тот с перебитыми ногами сидел, прислонившись к стенке окопа, держа в руке наган. Он знал, что в этих условиях ему не смогут оказать необходимой помощи и вынести, поэтому застрелился. Его наспех успели зарыть в этом же окопчике. Медленно поехал я обратно по уже знакомой мне дороге, тяжелые мысли одолевали меня. Дорога стала совсем иной. Пустынная прежде, она наполнилась повозками и автомашинами, главным образом санитарными, они двигались навстречу мне. В районе озерка даже образовалась пробка от скопившихся транспортных средств. Были здесь и танки и орудия. Вид такого демаскирующего передвижения вызвал у меня беспокойство и тревогу. Просека хорошо просматривалась сверху. Безнаказанное превосходство немецкой авиации было абсолютным, а на знаки красного креста они не обращали никакого внимания. Я поскорее решил избавиться от столь опасного соседства, благо дорога мне была знакомой. В расположении тылов я застал кипучую деятельность, уничтожали все лишнее имущество, чтобы облегчить повозки и сжигали документы на случай захвата обоза противником. Я сразу же включился в эту работу. Перенося очередную стопку бумаг к костру, я подобрал немецкую листовку, где в обращении к солдатам и командирам нескольких наших армий говорилось – "Ваше положение безнадежное, вы окружены со всех сторон". Для меня такая весть не была неожиданностью. Когда дошла очередь до радиоприемника, решили послушать последний раз Москву, прежде чем покромсать его топором. Сводка Совинформбюро принесла печальное сообщение – пал Севастополь. Молчаливо и сосредоточенно слушали мы голос Левитана. Вскоре там, наверху, над пологом сомкнутых елей послышался гул летящих самолетов, а затем разрывы бомб, слившихся в один сплошной грохот. Сомнений у меня не было, бомбили ту дорогу, по которой я только что проехал. В 6 часов вечера из штаба пришел приказ сниматься. Я вышел с последними повозками часов в восемь. Дорога, по которой я дважды проезжал, представляла жуткое зрелище. За всю войну я не видел ничего более ужасного. Крупные воронки уже до краев заполнились водой. Дорогу устилали разбитые повозки, автомашины, убитые лошади, трупы людей. Особенно плотное нагромождение исковерканного транспорта и орудий опоясывало то озерко. Со стороны, из чащи леса доносились стоны раненых. В память врезался надрывный голос – "Санитар, санитар". Это был голос обреченного. Обоз все время торопили и нам стоило больших усилий пробираться через непрерывные завалы из поваленных деревьев и груды техники. Солнце садилось, когда последние повозки выбрались из леса недалеко от того места, где днем находился штаб полка. Кругом трупы. Прямо около дороги лежало тело начфина Максимова с оторванными ногами. Ему наскоро готовили тут же могилу. Эх, Максимов, Максимов – думал я, уж при твоей-то должности ты, конечно, рассчитывал вернуться домой. Собрав остатки повозок, тылы двинулись дальше на северо-запад к видневшемуся впереди лесу. Проходя мимо деревни Солодилово, я увидел нашу "тридцатьчетверку". Танк шел в нашу сторону по пустынной улице, развернув башню назад и посылая выстрел за выстрелом. "Чего это он разошелся"? – подумал я и тут же понял, что Солодилово нашей пехотой оставлено. Танк выполнял роль арьергарда, прикрывая отход тылов. И действительно, не успели мы войти в лес, как немецкие автоматчики заняли деревню. Вот почему проявлялась такая торопливость при движении через злополучный лес. Каких-нибудь 5–10 минут задержки и было бы поздно, путь к спасительному укрытию оказался бы отрезанным. Впрочем, опасность удалось лишь несколько отдалить. Дорога, по которой мы только что двигались, заканчивалась развилкой Налево – в Беганщину, направо в Солодилово Наш путь без намека на какую либо дорогу лежат прямо в лес, оказавшийся еще более заболоченным. К этому времени вечерние сумерки совсем сгустились, а под деревьями стало совсем темно. Но даже и днем по такому лесу на повозках не проедешь. Тылы остановились. До Солодилова, где хозяйничали уже немцы, расстояние не превышало и километра. Наша колонна, разумеется, не осталась ими незамеченной. Вскоре крайние повозки, стоявшие ближе к опушке, оказались под огнем пулеметов. Положение становилось критическим. Не имея какой-либо связи с полком, начальник тыла послал меня в штаб, чтобы доложить обстановку и получить указания что делать? Штаб полка размещался в Беганщине, на расстоянии всего лишь километра. Я без труда разыскал нужный мне дом. В кухне за столом при свете тусклой коптилки, сделанной из гильзы малокалиберной пушки, сидел Скорняков и ПНШ-1 (помначштаба по оперативной части) Киселев. Он совсем недавно был адъютантом генерала Березина, но после романа с поварихой Капой командир дивизии немедленно избавился от него. Ни одного связиста я тут не обнаружил. Значит, телефонной связи не было ни с батальонами, ни с дивизией, заключил я.
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 03.07.2012, 12:03 | Сообщение # 38 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| Это говорило о многом. Я заметил, что Скорняков и Киселев находились, мягко говоря, в нетрезвом состоянии. Не так, чтобы уж очень, но достаточном, чтобы иметь замедленную реакцию. Я кратко сообщил об обстановке в тылах и повторил просьбу начальника тыла. Скорняков долго молчал, уставившись ничего не выражающим взглядом куда-то в угол, а потом выдавил – Сложная обстановочка – Да, обстановка сложная, – повторил вслед за ним Киселев, и молчание продолжалось. Я стоял у стола в ожидании ответа. Из соседней темной комнаты раздавался разноголосый храп. В штабе царила атмосфера спокойствия обреченности. Чувствовалось, люди сделали все возможное, что в их силах, и теперь по инерции, по укоренившейся привычке долга, дотягивают свою ношу до конца, до исчерпания последних сил. Убедившись, что ответа мне не дождаться, смертельно усталый, с ощущением какого-то безразличия ко всему, я прошел в темную комнату, от стены до стены устланную спящими телами, и, втиснувшись в середину, тоже лег с намерением уснуть. Однако уснуть мне не удалось. Помешали, вероятно, мокрые ноги да промозглый холод в помещении и нервное напряжение последних дней. Часа в четыре ночи меня поднял Носов, пом. начальника штаба по тылу. У нас с ним были дружеские отношения. Он мне понравился сразу своей душевной простотой. Он попросил меня проводить его в тылы полка, и мы отправились. С юга и запада Беганщины по-прежнему не угасала пулеметная трескотня, но уже несколько ближе к нам. Пройдя последние дома деревни, мы свернули с дороги в сторону леса, в низину. Спереди и справа то и дело пролетали над нами веера трассирующих пуль пулеметных очередей. Стелющийся предрассветный туман искажал и так трудно различимые контуры опушки леса. Я обнаружил тылы полка, только почти наткнувшись на мертвую лошадь. Она не была даже выпряжена из повозки. Осторожно пробиваясь среди этого жуткого хлама, я набрел на бойца транспортной роты. Он рассказал мне, что случилось здесь за ночь. Еще с вечера обоз обстреливался пулеметным огнем. Люди начали выпрягать лошадей и уводить их в глубь леса. Потом начали рваться мины, они ложились точно, видимо стоянку обнаружили еще засветло. Минометный огонь стал настолько плотным, что остальные лошади были перебиты, большинство повозок искалечено, а люди отошли как можно дальше в лес. Повозка, на которой я оставил свой трофейный портфель с картами, осталась далеко у самого края. Я неоднократно пытался приблизиться к повозке, но каждый раз поток трассирующих пуль останавливал меня за стволом ближайшего дерева Наконец, я решил плюнуть на портфель и повернул назад. Носова с бойцом транспортной роты я потерял. Покинув зону обстрела, я стал напряженно обдумывать свой план дальнейших действий. Стало очевидным, что дивизии, как организованной боевой единицы, уже не существует. Реальность окружения уже не представляла сомнений. Надо было рассчитывать только на себя и выходить из окружения как можно быстрее. Чем дальше, тем крепче затянется петля. Взвесив все обстоятельства, я направился в глубь леса. Начинался рассвет 6 июля 1942 года, пятого дня боев. Лес становился все гуще. Реже попадались осины и березы, почти сплошь стояли могучие ели, не оставляя своими развесистыми кронами просветов. Я представлял этот район лишь по памяти, знакомясь с топокартой, сданной в отделе дивизии в ночь на 2 июля, перед отправлением в полк. В общем я представлял границы этого лесного массива. Знал, что если идти на северо-запад, то поперек пути протянется дорога из Белого в Нестерове и далее на Оленине. Догадывался, что именно по этой дороге немцы замкнули кольцо окружения. Вскоре стало совсем светло. В небе опять появились немецкие самолеты. Тут я впервые услышал сирены, их летчики включали специально для психологического воздействия. Какие либо тропы или дороги в этой чащобе отсутствовали. Заболоченные низины чередовались с сухими возвышенными грядами или релками, как их называли в Сибири. Часов в 10 я встретил капитана танкиста. Он по карте посвятил меня, где мы находимся. По его словам, еще вчера в 2 часа дня немецкие танки захватили последний участок дороги Белый – Оленине между деревнями Пушкари и Нестерове. Но Нелидовский большак, проходящий западнее, удерживается нашими войсками. Кроме того, капитан высказался, что выходить из окружения следует не группами, а по одному. При таких его взглядах я навязываться в товарищи, естественно, не стал, но остаться без карты означало большие трудности, поэтому я постарался как можно больше запечатлеть в памяти подробности предстоящего маршрута. Должен заметить, география привлекала меня еще с детства, а в основе моей специальности лежало не только умение пользоваться топографией, но и составлять топокарты. Да и опыт был у меня в этой области уже немалый. Я мог из карт извлекать даже больше, чем там обозначалось. Помню, как–то поспорил с одним ПНШ полка, что по карте могу найти малину. Ни он, ни другие штабники этому не поверили и даже подняли меня на смех. Но спор был заключен. Летом 1943 года дивизия была выведена в тыл для деформирования и боевой учебы. И вот там, получив карту нового района, я привел группу спорщиков к ближайшим зарослям малины. Ягод оказалось очень много, ведь у линии фронта ее никто не собирал. Все остались довольны, не исключая и тех, кто проиграл мне 200 граммов "наркомовских". Разумеется, здесь была маленькая хитрость. Старые лесные пожары на картах обозначаются условными знаками, а я знал, что на этих местах всегда разрастаются малинники. Вот я и привел группу на место бывшей лесной гари. В общем, знакомство с картой танкиста дало мне многое. После долгих скитаний я встретил группу бойцов из нашей дивизии. Одного из них я хорошо знал. Это был почтальон Макарихин, а остальные из химроты. Я рассказал им об обстановке и предложил выходить вместе, держа направление на участок дороги Пушкари – Нестерово. Все согласились. Шли не торопясь, осторожно. Впереди стали слышны редкие пулеметные очереди. Над головами по-прежнему не прекращался вой самолетов. Когда до дороги, судя по звукам выстрелов, оставалось не более полутора километров, решили отдохнуть. Усталость и тепло быстро разморили нас. Мы проспали час или два. Выстрелы со стороны дороги по-прежнему давали возможность ориентироваться. Иногда шальные пули с мягким звуком впивались в ближайшие деревья. После небольшого перехода мы сошлись с большой группой человек в 50. Среди них я узнал начальника штаба дивизии Збандуто и начальника инженерной службы дивизии Пустовалова. Наша пятерка механически влилась в общий состав, не вызвав при этом ни возражений, ни вопросов. Чувствовалось, что хотя начштаба Збандуто и представлял здесь старшего по должности, но шел в качестве рядового члена группы, никем не управляемой. Двигаться старались бесшумно, компактной массой. Но вот лес стал редеть, и по звукам выстрелов можно было определить, что дорога совсем рядом. Все собрались вместе и стали совещаться как быть дальше. Некоторые предлагали дождаться темноты, но большинство высказалось за то, чтобы дорогу переходить немедленно. Оставшийся путь проделали с большой осторожностью, прижимаясь к кустам, а то и ползком на открытых полянах. Впереди и по сторонам не прекращалась пулеметная трескотня. Вдруг впереди, как-то совершенно неожиданно, каких-нибудь метрах в десяти показалась серая полоса дороги. На несколько секунд все замерли, а потом, словно по команде, молча ринулись вперед. Перепрыгивая через кювет, я бросил мимолетные взгляды по сторонам. Дорога пуста. Никого. Лишь свежие следы гусениц отчетливо виднелись под ногами. Видимо, совершенно случайно мы вышли на неохраняемый участок дороги, да к тому же на крутом повороте. Вся группа успешно миновала самое опасное место, не вызвав на себя ни одного выстрела. Пробежав метров сто-двести, все повалились на траву, шумно выражая свою радость. После короткого отдыха двинулись дальше. Начштаба Збандуто моментально преобразился, возглавив группу и идя впереди с картой в руках. Так мы шли около часа, пока не уперлись в заболоченную прогалину довольно обширных размеров. На ней редко росли какие–то скрюченные, карликовые елочки. Идти дальше такой большой группой было небезопасно, в воздухе по-прежнему гудели самолеты. Все остановились и расселись на сухой релке, окаймлявшей болото. Я еще раньше замечал, что мы берем немного вправо. Начальник штаба развернул карту у себя на коленях и, разговаривая с Пустоваловым, указал на место, где по его мнению мы находились. Я стоял сзади и тоже смотрел на карту и тоже ориентировался. Я высказал свое мнение, что мы находимся совершенно в другом месте, а именно весьма близко от той же дороги Пушкари – Нестерово. Збандуто не обратил внимания на мои слова, но Пустовалов, немного знавший меня, посоветовал все же произвести разведку вокруг. Послали одного бойца забраться на рядом стоящую ель. Тот, не успев добраться до половины дерева, поспешно соскользнул вниз и встревоженно сообщил, что совсем рядом протекает небольшая речка. Там купаются и стирают белье немецкие солдаты, а вдали виднеется какая-то деревня. По карте быстро установили, что речка Льба, а деревня Нестерове. Тогда Збандуто приказал прекратить всякий шум, даже громкие разговоры, и принял решение до темноты оставаться здесь, а вечером двинуться дальше. Все расселись кучками под деревьями, заняв гребень редки и растянувшись метров на 40-50. Но задуманный план все же не пришлось осуществить. И невольным виновником его срыва оказался я. События разворачивались так. Полежав немного, я почувствовал потребность справить нужду. Значит, надо было отойти от группы. Но куда? Надо сказать, что с нами шли три женщины. Это была мать с двумя дочерьми, старшая выглядела лет на восемнадцать, а младшая – на шестнадцать. Это были гражданские и, видимо, оставаться в оккупации им было никак нельзя. Значит, мне надо было где то укрыться. Где? Впереди невозможно, открытое болото. Направо и налево вдоль релки далеко. Оставалось одно направление – назад, к дороге. Я так и сделал. Вот тут-то и проявились в наглядной форме защитные свойства цвета хаки. Я сел лицом к группе. И, видимо, как только появилось на свет белое, со стороны дороги это заметили Лесную тишину прорезала пулеметная очередь. Сразу же сзади послышался топот многих десятков ног и громкие окрики "Стой! Стой". Я быстро собрался и побежал назад. На релке уже никого не было. Вдали на болоте виднелись последние фигуры нашей группы. Но четверка моих сотоварищей дожидались меня на прежнем месте. Почему они не последовали со всеми? Конечно, наивно было полагать, что за короткие часы взаимного общения они могли проникнуться ко мне чувствами тесной дружбы и товарищества. Просто они на свежем примере убедились, что в этой неопределенной обстановке их судьба напрямую зависит от умения ориентироваться на местности, да и вообще соседство с такой неорганизованной массой людей было небезопасным. Выждав, когда на болоте скроется последний человек, мы двинулись через болото. Благополучно его миновав, мы вступили в густой хвойный лес. Держа направление на запад, мы вышли на какую то дорогу, идущую в том же направлении. К вечеру мы вышли к большаку Белый – Нелидово, который определили еще издали по телеграфным столбам. Оперативная обстановка могла измениться, и это требовалось установить. Я оставил троих моих спутников у какого-то шалаша, а с одним из бойцов пошел к дороге. Для меня не прошел даром урок 11 октября 1941 года, когда я, в сходных условиях, оставив свою группу, один отправился выяснять, что за голоса раздаются за кустами. И нарвался на немецкий отряд. Тогда только чудо спасло меня, а чудеса, как известно, повторяются крайне редко. Помятуя об этом, мы с бойцом, маскируясь, медленно пробирались к дороге. Вдруг впереди послышались громкие голоса, прерываемые стуками топора. Мы остановились, стали прислушиваться. Разговаривали двое, но на каком языке – установить было невозможно. Подползли ближе, все равно ничего не понятно. И тут в вечерней тишине громко разнеслось забористое, трехэтажное, чисто русское, словосочетание. Признаюсь, оно показалось мне милее самой изящной литературной тирады. Мы оба сразу вскочили и бросились бегом к двум бойцам, что–то рубившим у дороги. Их реакция на наш восторг получилась неожиданной. Они разом вскочили на дорогу и пустились наутек. – Стойте, – закричал я – Мы из окружения! Только тогда они остановились и даже двинулись нам навстречу. Они сказали нам самое главное, что организован пункт для выходивших из окружения. Он был организован у деревни Петрушино на реке Льба. Нам оставалось пройти всего пять километров. Собравшись в шалаше, мы подкрепились из тех запасов, какие нашлись, и поскольку стало совсем темно, решили переночевать здесь, а утром отправиться на пункт сбора. Укладываясь на плащ-палатке и накрываясь шинелью, я подумал, что наконец-то наши мытарства и тревоги закончились. Так оно и было, если не считать одного сюрприза. Проснувшись утром, мы не досчитались двух человек. Куда-то бесследно исчезли Макарихин и боец химроты Они ночью или рано утром ушли, захватив свои вещи. Долго занимать свои мысли этим происшествием мы не стали. Ведь без этого много всяких событий, куда более важных, прогремело за эти дни. Через час мы добрались до сборного пункта и разошлись по своим частям. Вышедших из окружения там к этому времени собралось уже много. Отдельные небольшие группы продолжали прибывать еще дня два, а затем немцы наглухо закрыли проход в этом месте. Всю технику дивизии, имущество и лошадей пришлось оставить. В основном все это уничтожила авиация. Заканчивая повествование о Бельском окружении, должен сделать несколько штрихов о судьбах людей, с которыми довелось общаться и разделять тяготы того трагического периода войны. Машинистка штаба дивизии Лиза благополучно выбралась из окружения. Я ее встретил в 1944 году в Красноярске в эвакогоспитале N 3489, где я лежал, а она кем-то там работала. Начальника штаба полка Скорнякова после выхода из окружения перевели командиром другого полка, а на следующий год он ушел в другую дивизию. Его помощник Киселев был убит утром 6 июля. Рассказывали, что пуля попала ему прямо в лоб, вероятно снайперская. В отличие от всех остальных, он носил не пилотку, а фуражку. Очевидно, снайпер его принял за командира весьма высокого ранга. Генерал Березин дважды проходил в окруженную зону. В первый раз он вывел большую группу бойцов и командиров, а во второй раз он пропал без вести. Лишь в 1969 году при эксгумации одного из захоронений в районе деревни Демехи удалось идентифицировать останки Березина. Бывшего начальника штаба дивизии Збандуто я встретил в Москве в 1967 году на сборе ветеранов нашей дивизии. В непринужденной обстановке я напомнил ему, что вместе выходили из окружения под Белым. Это не вызвало у него восторга и он ответил мне что-то неопределенное, мол, всякое тогда бывало. Спустя полтора месяца после выхода из окружения случай позволил мне пролить свет на загадочное исчезновение Макарихина с бойцом химроты из шалаша рано утром 7 июля. В августе какое-то время я жил в одной землянке с фельдшером полка. Как-то в разговоре он упомянул, что в июле на полковом медпункте он оказывал помощь Макарихину и бойцу химроты, у которых оказались пулевые ранения ладоней. После перевязки обоих отправили в тыл, в медсанбат. Я хорошо помню, что когда мы вечером ложились спать, то ни у кого из нас не было ни единой царапины. Значит – самоувечье. Момент ими был выбран самый подходящий. В такой заварухе было не до расследования. Воздерживаюсь от каких-либо комментариев по этому поводу. Как говорится, Бог им судья. В 1965 и 1967 годах я посещал город Белый и его окрестности, поездил по окрестным деревням – Точилино, Боковое Точилино, Шайтровщина, Макарове, Беганщина, Подвойское. Бродил по восточной и южной окраинам города, побывал везде, куда занесла меня трагическая судьба войны. Поклонился земле, за которую пролито много крови, и моим друзьям – однополчанам, навечно оставшимся там в братских могилах. С чувством исполненного долга покидал я эту многострадальную землю. Слава о героях боев переживет века.
Б. Поляков
(http://www.1942.ru/book/rzev_platz.htm)
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 17.07.2012, 17:48 | Сообщение # 39 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 17 июля 1942 года началась Сталинградская битва
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 11.09.2012, 13:32 | Сообщение # 40 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 24 августа 1942 г.
Началось формирование танковой бригады "Горьковский комсомол". Танки для нее выпускались сверх плана, экипажи готовились из числа комсомольцев и молодежи г. Горького.
(ГОПАНО. Ф.3. Оп.1. Д.2578. Л.188)
1 сентября 1942 г.
На этот момент в Горьковскую область уже прибыло 178 859 эвакуированных, в том числе 79 339 детей.
(ГОПАНО. Ф.3. Оп.1. Д.2883. Л.133)
9 сентября 1942 г.
В Горьком действуют 26 госпиталей, в Горьковской области - 25.
(ГОПАНО. Ф.3. Оп.1. Д.2777. Л.60)
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 11.09.2012, 13:38 | Сообщение # 41 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| В докладе о боевых действиях войск 41-й армии с 1 по 5 августа 1942 г. на имя командующего Калининским фронтом И.С. Конева и члена ВС Д. Леонова говорилось: «Выполняя Ваш приказ, войска 41-й армии 1.8.42 частью сил перешли в наступление с задачей перерезать большаки Белый - Нестерово, Белый - Егорье, воспрепятствовать снятию сил противника с фронта армии и переброски его резервов через Белый на северо- восток в район Ржева». Главный удар наносила 179-я сд, усиленная артдивизионом 131-й отдельной стрелковой бригады, 109-й огид и танками 104-й танковой бригады в направлении Пушкари - Подвойское. Вспомогательные удары наносили 234-я, 134-я, 17-я гв. сд, 24-я кд.
2 августа 179-я сд овладела д. Пушкари, 17-я гв. сд удерживала дорогу Пушкари - Нестерово. Тем самым была перерезана одна из основных коммуникаций противника севернее Белого. 134-я, 234-я сд также очистили от противника ряд населенных пунктов. Враг был вынужден начать бои за возвращение утраченных позиций (например, сразу после захвата Пушкарей зафиксировано 12 контратак противника на подразделения 179-й сд) и, тем самым, был скован в районе Белого.
Бои за Пушкари и другие населенные пункты шли весь август, первую половину сентября. Противник усилил бельскую группировку. Ф. Гальдер записал 24 августа в своем дневнике: «На западном участке [Ржевско-вяземского выступа]отражено наступление в районе Белого».
http://my-white.ru/voennye....-g.html
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 11.09.2012, 13:54 | Сообщение # 42 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 21 августа 1942 года пехотные подразделения 6-й полевой армии вермахта форсировали Дон в районе населенных пунктов Вертячий и Песковатка, навели переправу, и вечером 22 числа ударная 16-я танковая дивизия из состава 14-го танкового корпуса под командованием генерал-лейтенанта Хубе начала переправляться на восточную сторону реки. Советская авиация ночью нанесла бомбовые удары и сумела поджечь фланги немецкой колонны, но не смогла нанести ощутимых потерь из-за сильного зенитного огня. С раннего утра 23 августа немецко-фашистские войска начали стремительное наступление на Сталинград. Части 87-й стрелковой дивизии, которые должны были выдвинуться к плацдарму, захваченному противником на левом берегу Дона, попали под немецкие танковые колоны и были практически полностью уничтожены на марше. 35-я гвардейская стрелковая дивизия не успела занять оборону на участке, с которого была снята 87-я стрелковая дивизия. В 16 часов 23 августа 1942 года ударная группировка 6-й немецкой армии, преодолев незанятые советскими войсками оборонительные рубежи, вырвалась к Волге близ северной окраины Сталинграда.
В образовавшийся 8-километровый коридор были брошены моторизованные дивизии 14-го танкового корпуса. В результате этого немецко-фашистским войскам удалось вбить клин в боевые порядки войск Сталинградского фронта, рассекая его на две части. Части фронта, действовавшие севернее города, оказались отрезанными от оборонявших город частей 62-й армии и войск Юго-Восточного фронта.
По приказу верховного главнокомандующего вермахта А. Гитлера все силы 4-й воздушного флота люфтваффе (более 1200 самолетов) под командованием генерала фон Рихтгофена, были переброшены на Сталинградское направление, чтобы «полностью раздавить русских». 23 августа 1942 года во второй половине дня армада немецкой боевой авиации появилась в небе над Сталинградом. Немецкими летчиками было совершено почти 2000 самолето-вылетов, сброшены тысячи тонн бомб.
В ночь на 24 августа в районе поселка Малая Россошка гвардейцам 35-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта В.А. Глазкова удалось не только прорвать коридор, пробитый 14-м танковым корпусом вермахта, но и, нанеся урон противнику, выполнить задачу – занять рубеж в обозначенном пункте фронтом на север. Целую неделю части 14-го танкового корпуса оказались отрезанными от своих тылов, а снабжение доставлялось по воздуху.
С целью окончательной ликвидации прорыва немецко-фашистских войск к городу советское командование предприняло попытку нанесения контрудара с целью отрезать и разгромить прорвавшуюся группировку. Советским контратакующим частям несколько раз удавалось перерубать узкий коридор от Дона к Волге, образованный 14-м танковым корпусом вермахта с северо-запада от города, что, несомненно, ослабило наносимый им главный удар. Однако восстановить положение на этом участке так и не удалось.
Гвардейцев-десантников из 35 гв сд в районе высоты 137,2 продолжают поднимать до сих пор... А тему эту начали ребята из волгоградского отряда "Взрыв" вместе с нами еще в далеком 2000-м.
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| STALIN-1942 | Дата: Понедельник, 01.10.2012, 20:10 | Сообщение # 43 |
|
Красноармеец
Группа: Пользователи
Сообщений: 5
Награды: 0
Статус: Offline
| Quote (kurgan) Гвардейцев-десантников из 35 гв сд в районе высоты 137,2 продолжают поднимать до сих пор... А тему эту начали ребята из волгоградского отряда "Взрыв" вместе с нами еще в далеком 2000-м.
Может кого-то удивлю, но первых десантников у Бородино поднимали еще в 1989 году...
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Понедельник, 01.10.2012, 20:58 | Сообщение # 44 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| Не знал
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 23.10.2012, 14:58 | Сообщение # 45 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 3 сентября 1942 года.
Сталинградский фронт . Бои в районе Самофаловки. 3 сентября 1-я гвардейская армия перешла в наступление. Она начала его без достаточной артиллерийской и авиационной подготовки и поддержки, не успев подтянуть к исходным позициям всех своих сил. Паулюс заблаговременно укрепил свой левый фланг, создавая здесь мощную огневую систему и эшелонированную оборону. Германское командование отслеживало сосредоточение советских войск. Перед самым началом советской атаки немцы нанести артиллерийский удар по сосредоточившимся на рубежах атаки дивизиям, причинив им большой урон, а с переходом частей в наступление бросили против них авиацию. В результате, продвинувшись на 5-6 км, армия Москаленко была остановлена противником. На следующий день советские войска, введя в бой второй эшелон, продолжали атаковать на тех же направлениях и с тем же результатом. Снова в момент начала атаки заговорила германская артиллерия и полтора часа наносила удары по рубежам сосредоточения, и вновь в воздухе господствовала германская авиация.
5 сентября 1942 года.
Сталинградский фронт . Жуков ввёл в бой 24-ю и 66-ю армии — справа и слева от 1-й гвардейской. Цель: мощным фланговым ударом разгромить продвинувшуюся к Волге вражескую группировку, соединиться с войсками 62-й армии и восстановить общую с Юго-Восточным фронтом линию обороны. Войска вступали в сражение прямо с 50-километрового марша, разведка не выявила группировку и огневую систему противника, артиллерия не смогла её подавить, поэтому сбить немцев с позиций не получилось.
Жуков : «На рассвете 5 сентября по всему фронту 24, 1-й гвардейской и 66-й армий началась артиллерийская и авиационная подготовка. Однако плотность артиллерийского огня даже на направлениях главных ударов армий была небольшой и не дала необходимого результата. После залпов „катюш“ началась атака. Я следил за ней с наблюдательного пункта командующего 1-й гвардейской армией. По мощности огня, которым встретил противник наши атакующие войска, было видно, что артиллерийская подготовка не дала нужных результатов и что глубокого продвижения наших наступающих частей ожидать не следует. Примерно через полтора-два часа из докладов командующих войсками стало известно, что на ряде участков противник своим огнём остановил наше продвижение и контратакует пехотой и танками. Авиационная разведка установила, что из района Гумрак—Орловка—Большая Россошка на север движутся большие группы танков, артиллерии и мотопехоты противника. Появившаяся авиация противника начала бомбардировку наших боевых порядков. Во второй половине дня вступили в бой новые части противника и на некоторых участках оттеснили наши войска на исходные рубежи. Продолжавшийся весь день напряжённый огневой бой к вечеру почти затих. Мы подвели итоги. За день сражения наши части продвинулись всего лишь на 2—4 километра, 24-я армия осталась почти на исходных позициях. К вечеру войскам дополнительно подвезли снаряды, мины и другие боеприпасы. С учётом выявленных за день боя данных о противнике было решено в течение ночи подготовить новую атаку, произведя в пределах возможного необходимую перегруппировку.»
Юго-Восточный фронт . После упорных боёв у станции Котлубань и села Малые Россошки 101-й гвардейский стрелковый полк 35-й гвардейской стрелковой дивизии получил приказ отойти к Сталинграду. Всю ночь подразделения полка с боями отходили, пробиваясь через боевые порядки противника, который мелкими группами вышел в тыл нашим частям.
10 сентября 1942 года.
Сталинградский фронт . Жуков: «10 сентября, ещё раз объехав части и соединения армии, я окончательно укрепился во мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами и в той же группировке невозможно. В таком же духе высказались и генералы В. Н. Гордов, К. С. Москаленко, Р. Я. Малиновский, Д. Т. Козлов и другие. В тот же день я передал Верховному по ВЧ: — Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Фронт обороны немецких войск значительно укрепился за счёт вновь подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника.»
В книге „Великая победа на Волге“ под редакцией Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского так оцениваются эти события. „Основной причиной неуспеха советских войск, несмотря на их превосходство в силах и средствах к началу наступательных действий, являлось то, что группировка сил левого крыла Сталинградского фронта не отвечала сложившейся обстановке и не имела ярко выраженного направления главного удара для решения важной задачи — соединения с 62-й армией. Армии наступали в полосах шириной до 12 километров, в растянутых боевых порядках, в строго намеченных границах армейских полос. Соединения армий не успели должным образом сориентироваться на открытой местности и организовать взаимодействие и управление. Группировка противника и система его обороны перед началом наступления и в ходе его вскрыты не были. В результате артиллерия и реактивные установки, не имея полных данных, оказались вынужденными во время артиллерийской подготовки атаки подавлять второстепенные цели, оставляя основные объекты без воздействия. Исходное положение пехоты для атаки находилось на большом удалении от переднего края противника“. Безусловно, это наиболее объективная оценка действий нашего командования на левом фланге сталинградской группировки противника.»
18 сентября 1942 года.
Сталинградский фронт . Для оказания помощи сталинградцам Ставка решила нанести новый контрудар с севера и восстановить единый фронт с 62-й армией. Для его организации в помощь Гордову вновь прибыл генерал Жуков. Новое наступление планировалось провести силами 1-й гвардейской и 24-й армий, но на другом участке — южнее станции Котлубань. 1-я гвардейская фактически формировалась заново: передав свою полосу соседям, штаб Москаленко передислоцировался в стык 4-й танковой и 24-й армий, где получил в своё подчинение 8 новых дивизий, сосредоточенных на 12-километровом фронте. Армия была усилена артиллерией РГК: 4, 7 и 16-м танковыми корпусами, пополнившими свою материальную часть; тремя отдельными танковыми бригадами и имела задачу нанести удар из района Котлубани в общем направлении на Гумрак, уничтожить противостоящего противника и соединиться с войсками Чуйкова.
Противник южнее Котлубани располагал удобными для обороны позициями и к тому же успел их сильно укрепить. Передний край обороны проходил по гребням господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии и все передвижения в глубине обороны. Окружающая местность с этих высот просматривалась на многие километры. Оборону здесь держали немецкие 60-я, 3-я моторизованные и 79-я пехотная дивизии. Советским войскам вновь предстояла лобовая атака по голой степи.
Наступление началось утром 18 сентября (пятница). Но сначала, как и в начале сентября, первой заговорила германская артиллерия, открыв огонь по местам сосредоточения советских войск . Затем полуторачасовую артподготовку провела армия Москаленко, и советские танковые бригады атаковали передний край обороны противника. Преодолевая упорное сопротивление, они продвинулись на 1-1,5 км и сумели подняться на гребени высот. Но взломать оборону на всю её глубину не удалось. Чтобы нарастить силу удара, в 14 часов командарм ввёл в сражение 4-й танковый корпус и две дивизии второго эшелона. Однако они запоздали с выходом на «Большой гребень». В 18 часов немецкая пехота, усиленная 50 танками, предприняла контратаку и сбросила с высот поредевшие и не закрепившиеся части 308-й и 316-й стрелковых дивизий. К этому времени советские танки были выбиты, артиллерия сопровождения отстала ещё утром, штабы потеряли управление. В течение следующих четырёх дней советские дивизии беспрерывно штурмовали высоты, но снова овладеть гребнем не удалось.
24 сентября 1942 года.
Группа армий «Б». 6-я армия. Сегодня русские снова предприняли усиленные атаки пехотой и танками наших позиций на северном участке фронта 14-го танкового и на участке 8-го армейского корпусов. Временные вклинения противника у Татарского вала и к западу от железной дороги удалось ликвидировать в ходе упорных боёв. Противник продолжает оказывать неослабное давление на западное крыло 14-го танкового корпуса, ведя интенсивный изматывающий залповый артиллерийский огонь из орудий всех калибров. На участке 8-го армейского корпуса 76-я дивизия с рассветом втянута в тяжёлый оборонительный бой с превосходящими силами противника, поддерживаемыми многочисленными танками. Подразделения русских, прорвавшихся почти до района полковых командных пунктов, либо остановлены, либо отброшены назад.
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 23.10.2012, 15:13 | Сообщение # 46 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| Из воспоминаний Жаркого Филиппа Михайловича (http://iremember.ru/tankisti/zharkoy-filipp-mikhaylovich/stranitsa-4.html)
Котлубань - железнодорожная станция, которая связывает север Сталинградского фронта с тылом к западу от Сталинграда. Под Котлубанью 12-я танковая бригада расположилась в балке Сухой Каркагон, куда в дальнейшем свозили раненых для первичной обработки. Командовала медсанвзводом бригады военврач Марина Михайловна Глоцская, ходившая, как запомнилось, со своей большой овчаркой.
Немецкие войска южнее станции Котлубань, располагались в удобной для обороны местности. Передний край их обороны проходил по гребням господствующих высот и ими прикрывались огневые позиции зенитной артиллерии и все передвижения в глубине. Окружающая местность на многие километры прекрасно просматривалась с этих высот.
Рано утром 18 сентября после артподготовки и массированного применения реактивной артиллерии войска 1-й гвардейской армии перешли в наступление. Нейтральная полоса составляла около 400 метров. С самого начала с утра до вечера над нами все время летали вражеские самолеты и методично бомбили атакующие войска. Я в это время находился на командном пункте полка 292 стрелковой дивизии для корректировки совместных действий. Танки 12 -й бригады совместно с пехотой продвинулись в результате ожесточенного боя на отдельных участках в направлении пункта Питомник на 3-5 километров, но была встречены массированным огнем зенитной артиллерии немцев и понесли значительные потери. Был ранен командир бригады полковник Кирнос А.С. Стрелковая дивизия, наступавшая вместе с бригадой, была отрезана от танков и также понесла потери в результате артиллерийского огня и действия авиации. Взаимодействие же танковых экипажей с командными пунктами артиллеристов не было. Далее помню, что командир 1-го батальона капитан Трошин в свой танк во время атаки посадил воспитанника батальона мальчика Колю. После того как танк подбили, Трошин с наступлением темноты через десантный люк отправил его с донесением, а сам вышел из окружения ночью. В этом бою было сожжено около 25 танков бригады, погибли командир 2-го танкового батальона капитан Падалка и его заместители - капитан Ковал и комиссар батальона Постников. Несколько танков сумели отойти назад уцелевшими. Судьба же прорвавшихся через оборону немцев танков и их экипажей мне была не известна…
Вечером того-же дня приказом начальника штаба бригады Фомичева М.Г. (впоследствии дважды Герой Советского Союза) я был назначен командиром 2-го батальона и получил приказ готовить ночную атаку во взаимодействии с дивизией, находящийся на участке наступления.
Все уцелевшие четыре танка бригады были сведены в одну роту. Танки Т-34 не были приспособлены для ведения боя ночью, так как не имели тогда приборов ночного видения и поэтому выход танков на передний край производился с помощью сопровождающих. В начале ночной атаки, оказалось, что большинство пехотинцев стрелковой дивизии, наступавших ранее, убиты или ранены и танки пришлось отвести на исходные позиции. Хорошо помню, что множество тел лежало на наших позициях и на нейтралке. "Полезный" опыт при ночном наступлении, однако приобрели - при атаке и отходе применили костры, разложенные в нашем тылу для ориентирования в темноте.
По архивным данным в танковых соединениях 1-й гвардейской армии из 340 танков, которые имелись к началу наступления, к 20 сентября осталось только 183 исправных танка с учетом пополнения! " Только представленных к высоким государственным наградам за выдающиеся боевые подвиги в сентябрьских наступательных боях 1-й гвардейской армии было 433. Многие же факты героизма в тех невыразимо трудных условий остались, к сожалению, незафиксированными…".
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Вторник, 23.10.2012, 15:16 | Сообщение # 47 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| Из интервью Гака Александра Михайловича (мл. лейтенант, командир взвода 38 сд) (http://iremember.ru/pekhotintsi/gak-aleksandr-mikhaylovich.html)
- Ваша дивизия вела в этот период бои за Котлубань. Чем Вам лично запомнился «сталинградский ад»?
- Наша оборона состояла из отдельных «ячеек», но были и участки с вырытыми траншеями полного профиля. КП командира роты расположился под подбитым танком. Дивизия считалась «сибирской», в ней было очень много пожилых солдат -сибиряков отличавшихся особой стойкостью в боях . Но через десять дней, из-за жутких потерь , почти 70% личного состава стрелковых рот составляли молодые солдаты из Средней Азии, прибывшие с очередным пополнением. Нейтральная полоса была примерно 350-400 метров. Местность впереди и позади нас была забита немецкой и нашей подбитой техникой. Огромное количество наших сгоревших танков. От этого зрелища становилось жутко. Убитых в те дни никто не убирал и не хоронил . Множество трупов лежали и разлагались на участке нашей обороны и на нейтралке. Бомбили нас ежедневно и многократно. У немцев было полное господство в воздухе .
- Как Вас приняли во взводе? Как происходило Ваше становление на передовой в качестве пехотного командира?
- Старые солдаты отнеслись ко мне покровительственно. На третий день старшина принес во взвод снайперскую винтовку и дал мне ее в руки. Такой вот, «экзамен на зрелость». Пополз на нейтралку на рассвете , незаметно добрался почти до немецких позиций. Увидел в оптику, как два немецких офицера умываются, поливая друг другу из ведра. Одного из них «снял» первым же выстрелом. Его товарищ подхватил убитого за ноги и затащил в блиндаж . Это был мой - «первый немец». Очень мне помог понять войну и привыкнуть к передовой, командир соседнего взвода , бесстрашный и отважный лейтенант по фамилии Сулла. Помню его слова перед первой моей атакой -« Не гнись пулям там, где не надо!». Так что , на все, про все, у меня было трое суток. А потом начался настоящий кошмар ... Мы непрерывно ходили в атаки. Тяжелейшие бои. Нам постоянно ставили одну задачу -« Захватить немецкий передний край и отбросить врага!». Как было страшно вылезти из окопа навстречу убийственному огню!.. Но сам идешь вперед , и людей за собой ведешь, с матом на устах -- «Бл….!». Каждый день винтоу со штыком берешь в руки и -«Ура!!!». После войны мне эти сентябрьские сталинградские дни еще долго снились . Почти каждую ночь во сне - «ходил в штыковую».
-В рукопашные схватки под Котлубанью часто приходилось вступать?
-Несколько раз было. После одной такой рукопашной я чуть с ума не сошел. Убил троих немцев. После рукопашной мы чуть остыли, смотрю и вижу только двоих немцев из тех, кого я убил. Начал метаться по траншее… Где третий немец? Где ?!!! Переворачивал немецкие трупы и искал «своего» рыжего. Когда убивал , заметил что он рыжий…Переживал, что может он жив остался, и отполз куда-то , а эту сволочь обязательно надо добить !... Понимаете, до какой стадии озверения я дошел… Но обычно , даже если нам и удавалось выбить немцев из первой траншеи и захватить ее, то через несколько часов немцы возвращали утраченные позиции. Расстреливали весь участок из орудий и минометов, потом долго бомбили , и после , немцы шли в контратаку. У нас уже не оставалось людей , чтобы удержать захваченные позиции… Мы откатывались назад.
- Какие потери понесла Ваша часть в этих боях?
- Маленький пример. За двадцать восемь дней через мой взвод прошло больше ста человек . Потери свыше 300% … Можете сами представить себе ожесточенный накал тех боев .
-В сентябрьских боях в плен немцев брали ?
- Почти не брали . Даже если и удавалось взять пленного - нам просто некуда было их девать . Понятие -«тылы» - было весьма относительным… В те дни вопрос о гуманности вообще не стоял. Брать в плен стали только в начале сорок третьего года. И то, направишь из батальона бойцов отконвоировать восемь пленных , дай Бог чтобы троих до штаба полка целыми довели . И все равно, оценивая события военных дней , я могу смело заявить , что мы были более человечны по отношению к пленным, чем немцы…
- Когда Вас ранило ?
- 28/9/1942. Поднялись в атаку , попали под бризантный огонь, а заодно и под бомбежку. Залегли в ста метрах от немцев . Встал, чтобы снова поднять людей в атаку , и тут мне осколок в левую ногу... Когда в санпоезде меня везли в тыл в госпиталь, в Мелекес, я долго не мог поверить , что вышел живым из этого пекла…
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| Anna | Дата: Понедельник, 29.10.2012, 15:10 | Сообщение # 48 |
|
Старшина
Группа: НОМОПО "Курган"
Сообщений: 537
Награды: 4
Статус: Offline
| 70 лет назад, в разгар Сталинградской битвы, в газетном варианте начала выходить поэма Александра Твардовского "Василий Теркин". Одно из лучших произведений о Великой Отечественной войне и русском солдате. Об "окопной правде", сталинской нелюбви и наградах имени вождя "РГ" беседует с Андреем Турковым, лауреатом премии Правительства РФ 2011 года в области культуры за книгу о Твардовском.
Окопная правда до Некрасовской повести "В окопах Сталинграда"?
Андрей Турков: Вы правы. Есть письмо, где солдаты пишут Твардовскому о том, что впервые прочли об отступлении не в газетах, а у него в главе "Переправа": "Люди теплые, живые, шли на дно, на дно, на дно..." Сентябрь 1942 года - это трагический месяц в истории войны. Страшное новое наступление немцев, они уже у Сталинграда, и в этот момент начинается публикация поэмы. Твардовский пишет о лете 1941 года, но та же ситуация повторяется и в 1942-м: "Шел наш брат худой, голодный, потерявший связь и часть. Шел поротно, и повзводно, и компанией свободной, и один как перст подчас. Шел он серый, бородатый, и, цепляясь за порог, заходил в любую хату, будто чем-то виноватый перед ней, а что он мог?" Понимаете, в какой момент это читалось? Когда на отступающих обрушился приказ Сталина N 227, где говорилось, что наша армия отступает, покрыв свои знамена позором. И даже о преступлениях перед Родиной.
Твардовский был человеком поразительной совести. В первые месяцы войны он написал жене о том, как работают военные корреспонденты: вот, рассказывал он, мы подъезжаем к тем ямочкам и окопчикам, где лежат солдаты, наскоро о чем-то расспрашиваем, дергаясь от даже далекого взрыва мины, а потом уезжаем, провожаемые незабываемым взглядом.
Насколько, с вашей точки зрения, в поэме точно отражены детали военного быта? Вы где-то вспоминали о том, что Никита Хрущев не знал, что "автоматчиками" на фронте называли вшей...
Андрей Турков: Твардовский очень точен. Теркина спрашивают, есть ли у него такая вещь, как вошь? "И макая в сало корку, продолжая ровно есть, улыбнулся вроде Теркин, и сказал, частично есть". Или: ну кто, когда писал про простуженных коней? Поэт "детали" не придумывал: он действительно видел и слышал все это. Но никогда не называл себя фронтовиком. Хотя в 1941-м чуть не погиб от бомбы, когда посещал Днепровскую флотилию. Он рассказывал (опять деталь), что укрывался планшеткой от бомб. Такая вот горькая шутка, чисто теркинская.
Полностью текст интервью:
Елена Новоселова
Жизнь и судьба "Василия Теркина"
http://rg.ru/2012/10/26/terkin.html
У каждого отряда свой поход, свой позор и своя слава. /А. Гайдар/
|
| |
| |
| kurgan | Дата: Понедельник, 19.11.2012, 14:11 | Сообщение # 49 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2644
Награды: 12
Статус: Offline
| 19 ноября 1942 года началось контрнаступление под Сталинградом - операция "Уран".
Vivunt mortui dum memorantur a vivis
|
| |
| |
| Япона-мать | Дата: Вторник, 20.11.2012, 13:11 | Сообщение # 50 |
|
Ефрейтор
Группа: НОМОПО "Курган"
Сообщений: 74
Награды: 0
Статус: Offline
| К юбилею контраступления 19 ноября по телеканалу "Звезда" (22.30) была передача "Часовые памяти. Волгоградская область". Там "светились" В.В. Саблин, С. Первухина и др. из "Взрыва".
|
| |
| |
|
|
|
