Приказ №25 наркома обороны И. С. Сталина
от 15 января 1943 года
«О введении новых знаков различия и изменениях
в форме одежды Красной Армии», после которого
с 1 февраля на плечах советских воинов появились погоны. Психологически подводил черту под целой эпохой революционных новаций.

После него дело оставалось за малым: полпредов назвать послами, наркоматы — министерствами, Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА) переименовать в Советскую Армию...

Острой реакции на введение погон не было, предшествовавшие изменения в армии подготовили общественное сознание к этому событию. Духовное развитие страны перешагнуло эпоху послереволюционного отторжения всего, что связано со «старым режимом», молодая страна вступала в пору зрелости.

«Ведь с нами Ворошилов

Первый красный офицер,

Сумеем кровь пролить

За СССР!»

Марш Буденного

слова А. Д’Актиля

музыка Д. Покрасса

В «Марше Буденного» упоминался Ворошилов — «первый красный офицер». Можно добавить: на ту пору и последний. «Офицер» в большевистском лексиконе эпохи Гражданской войны однозначно был синонимом слова «враг». Любопытный факт: авторы популярной песни Дмитрий Яковлевич Покрасс (1899-1978) и Анатолий Адольфович Д’Актиль (Френкель) (1890-1942) работали в белом Ростове-на-Дону в эстрадном театре «Кривой Джимми», который обслуживал, прежде всего, офицеров-белогвардейцев. В январе 1920 город был взят красными. Покрасса сгоряча арестовали, а затем взяли на службу в Первую Конную Армию на должность … «композитора». Френкель последовал за другом, их творческий дуэт не распался, так появился знаменитый марш. Но поэтическое словосочетание «красный офицер» дозволялось употреблять только с именем Ворошилова, все остальные были «красными командирами». Здесь не обойтись без комментария.

На военной кафедре ХПИ «Историю войн и военного искусства» преподавал полковник Митяшев. С благодарностью вспоминаю этого человека, который не боялся брать на себя ответственность, высказывая мнение, не всегда совпадающее с официальным. Правда такова, что большевики в начале 1918 года, когда острейшим образом стал вопрос о создании новой армии, не имели никакого представления о том, что они хотят в конечном счете построить. Плана военного строительства, по сути, не было. Действовали методом проб и ошибок, руководствуясь сиюмоментными порывами многочисленных вождей. Объединяло их то, что будущие вооруженные силы страны Советов виделись совершенно новой структурой, отрицающей всё старое.

Воинские звания, как одна их форм социального неравенства и угнетения, были отменены первыми. Отныне «господ офицеров» и простых солдат не стало, все стали «товарищами» — «красноармейцами» и «командирами». От иерархии «начальники — подчиненные» отказаться было невозможно, армия окончательно превратилась бы в толпу, но обойтись без воинских званий попробовали.

Во вновь созданной Красной Армии недоставало элементарного порядка, дисциплины. А без дисциплины нет регулярной армии. Причем тут звания? Чтобы обеспечить дисциплину, в армии должны быть четко регламентированы права и обязанности каждого военнослужащего, четко определено, кто кого старше, кто кого младше и, соответственно, кто кому должен подчиняться. Даже если военнослужащие в первый раз друг друга видят.

Но если в армии нет воинских званий, то как определить, кто старше, а кто младше? По должностям? Можно, конечно. Если взять полк, то тут ясно, что командир полка старше, чем командир батальона, а командир батальона старше, чем командир роты. Однако уже здесь встречаются сложности. К примеру, кто старше — командир роты или помощник начальника штаба полка? Командир батальона или начальник финансовой службы полка? А если взять армию в целом? Ведь там должностей тысячи и разве можно запомнить, кто старше — начальник Первого отдела разведуправления Красной Армии или советский военный атташе во Франции? Помощник начальника Третьего отделения отдела Генерального штаба Красной Армии или начальник Второго отделения оперативного отдела штаба Московского военного округа? Возникает полная путаница.

Попробовали в 1924 году разделить все должности на 13 категорий. К-1 (командный состав первой категории), К-2, К-3 и так далее. У каждой категории свои знаки различия, треугольники на рукавах, ромбы в петлицах. И названия этих категорий, по сути, постепенно превратились в военные звания, хотя так и не назывались. Каждому командиру присваивалась определенная категория. Если он переходил на иную должность, значащуюся в иной категории, то присвоенная ему категория менялась не всегда. Почему? Потому что воинские категории нужны были еще и для обозначения степени квалификации командира, а не только его места в служебной иерархии. Таким образом, возник суррогат воинских званий в Красной Армии.

Но суррогат, он и есть суррогат. Как нормальные воинские звания эти категории воспринимать было невозможно. Что это за звание К-5? Как обращаться к такому человеку? Товарищ К-5? Нелепо. Товарищ командир пятой категории? Еще нелепее и вдобавок длинно. И пришлось, в конце концов, вернуться к тому, от чего отказались в конце 1917 года — к нормальным персональным воинским званиям. Фактически советское руководство повторило путь, который российская бюрократия прошла еще в XVIII веке.

Культурный шок: «первый красный офицер» танцует фокстрот

В трагическом фильме «Мы из Кронштадта» есть с юмором показанный персонаж. Солдат-крестьянин сидит в окопе, истово крестится, ждет исхода боя, в котором верх берут то белые, то красные идут в контратаку. Он — вне схватки, он все время причитает «Мы — пскопские, мы — пскопские», надеясь на милость победителя. Когда белые приближаются к его окопчику, он прикладывает к плечам срезанные погоны. Когда накатывается волна красных, он погоны предусмотрительно прячет подальше. Наличие или отсутствие погон в нужное время и в нужном месте было вопросом жизни и смерти.

А в кинокомедии «Джентльмены удачи» герой Савелия Крамарова увидел в московском памятнике М. Ю. Лермонтову «мужика в пиджаке». Того самого, которого «нельзя посадить, потому что он — памятник!». Однако в 1923 году было не до смеха: похожий памятник Лермонтову в Пятигорске пытались снести, поскольку поэт там тоже стоит в офицерском мундире, да еще и с эполетами. Одним словом — типичный «золотопогонник»! Но нашёлся образованный большевик, который разъяснил, что поэт хотя и был офицером, но не жаловал в своих стихах «мундиры голубые», то есть царскую жандармерию. Памятник, слава Богу, оставили.

Кстати, о Боге. Тотальный разрыв с культурными традициями царской России не мог не затронуть Всевышнего. Его не только стали писать со строчной буквы. Дабы не поминать Бога всуе, рекомендовалось на вопрос типа «Как здоровье?» отвечать идейно-выдержано: «Спасибо, слава труду, не пошаливает…». Удивительно, что слово «спасибо» оставили в покое, хотя оно тоже восходит к «Спаси, Боже». Но не будем увлекаться смежной темой.

Итак, в сознании революционных масс офицеры как понятие, офицерские звания и связанные с ними погоны были олицетворением абсолютного зла. 80% командного состава Красной Армии составляли люди с начальным и неполным средним образованием. Их общекультурный кругозор был настолько узок, что они не могли понять, что внутренняя логика развития армии настойчиво требовала возврата к проверенным временем формам. Для них подобно грому среди ясного неба прозвучало постановление ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935 года «О введении персональных военных званий начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии и об утверждении положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА».

Так в сухопутных войсках и ВВС появились звания лейтенанта, старшего лейтенанта, капитана, майора, полковника, комбрига, комдива, комкора, командарма 1-го и 2-го ранга. У моряков появились соответственно: лейтенанты и капитаны 3-х рангов, а высшие офицеры назывались флагманами. Рядовые и младшие командиры отныне именовались: красноармеец (или краснофлотец), отделенный командир, младший комвзвод и старшина. Кроме того, учреждалось звание Маршал Советского Союза, персонально присваиваемое правительством Союза ССР выдающимся и особо отличившимся лицам высшего командного состава.

Заметим, что в этом списке не было самых «одиозных» (с точки зрения красных в Гражданскую войну) званий — генералов и адмиралов. Вместо них — комбриги, комдивы, командармы, флагманы на флоте. Да и слова «офицер» пока старательно избегали... Поскольку в царской России не было звания маршала, видимо, поэтому его выбрали в качестве высшего. Явно прослеживается попытка смягчить реакцию отторжения.

И, тем не менее, постановление вызвало подлинный шок! Вот любопытные примеры секретных донесений политорганов и особых отделов о реакции военнослужащих на нововведение:

Летчик-наблюдатель Умрихин (член ВКП(б)): «Я все же до крайности обижен тем, что как это могло допустить наше правительство, чтобы ввести звания для командиров РККА «лейтенант», «полковник», «маршал», то есть все то, что существует в армиях капиталистических стран».

Курсант 6-го конно-артиллерийского полка Раздобудко (беспартийный, из рабочих): «... Как-то нехорошо звучат эти слова для рабочего человека».

Красноармеец артиллерийского парка Иванов (беспартийный, из рабочих): «Раньше я подходил к комполка как к товарищу, а сейчас, называя его полковником, буду испытывать какую-то боязнь».

Командир роты отдельного батальона связи Бондарев (беспартийный, из колхозников): «Я не могу примириться с этим постановлением, что меня будут называть лейтенантом, это есть возврат к старому».

Командир батареи артиллерийского полка Бильцевич (бывший член ВКП(б)): «Я всей душой ненавидел раньше полковников, и теперь буду ненавидеть, кто бы он ни был».

Командир дивизиона артиллерийского полка Загуба (бывший член ВКП(б)): «Я раньше ненавидел капитанов, боролся против них, а теперь самого сделали капитаном».

Начальник штаба кавалерийского полка Добровольский (член ВКП(б)): «У меня в крови ненависть к названиям «майор», «полковник».

Курсант стрелкового полка Кулешов (беспартийный): «Зачем вводятся такие названия [в] Красной Армии; рабочий класс в капиталистических странах смотрит на капитанов как на своих врагов».

Помощник командира полка стрелковой дивизии Карабанов: «Бытие определяет сознание, следовательно, у полковника и сознание будет полковничье. Рабочие настроены против всякого полковника».

Инженер-механик Логинов (беспартийный): «Трудно как-то понимать это решение, когда со званием лейтенанта и полковника связано гнусное прошлое; я в прошлом сам убил полковника, а сейчас опять вводят звание полковника».

Командир отделения минного заградителя «Сергей Киров» Дмитриев (член ВЛКСМ): «Если прикажут называть «господин лейтенант», то я из армии убегу».

Командир взвода Саркисян: «Я не офицер, чтобы носить это позорное звание».

Кладовщик Жук: «Если бы бойцы, легшие костями под Перекопом, встали и узнали об этих чинах, они с горя опять легли бы».

Помощник командира артиллерийского полка Садовой (награжден орденом Красного Знамени за Гражданскую войну): «Раньше я брал на штыки всяких полковников и майоров, а теперь приходится видеть полковника каждый день» (Примечание автора донесения: «... При этом ругался матом»).

Курсант батальона связи Аксанов (член ВЛКСМ, из рабочих): «От этого постановления так и прет контрреволюцией».

Курсант эскадрона связи Кулешов (член ВЛКСМ, из колхозников): «Наверно, идем к фашизму».

Командир взвода стрелкового полка Лозовский (член ВКП(б), из рабочих): «Если меня назовут лейтенантом, дам в морду кому угодно».

Диалог между красноармейцем танкового батальона и военным комиссаром батальона Пуганом:

Красноармеец (растерянно). Товарищ военком, говорят, в армии будут теперь полковники, лейтенанты и майоры.

Военком (смеясь). А у тебя температура нормальная, не заболел ли ты?

Помощник начальника райвоенкомата Стародедко: «Просто не верится, чтобы в Красной Армии были полковники, генералы и др.; стыдно как-то такие названия выговаривать...»

Начальник химической службы стрелкового полка Резник (беспартийный): «Наверно, это директива не советского правительства, а Гитлера. Скоро будем погоны носить».

Командир роты стрелкового полка Быков: «Дожили до того, что опять ввели чины. Теперь надо ожидать, что правительство постановит командира называть господином, а там и до введения погон недалеко».

Младший авиатехник авиаотряда Ильющенко (член ВЛКСМ): «Фокстрот разучиваем, чины вводят, скоро дамам ручки целовать будем».

Как видим, пролетарская интуиция и бдительность не подвели — дело действительно шло к введению погон. А по поводу фокстрота вновь нужен отдельный комментарий. В начале 1930-х годов социализм в общем и целом был построен. Поэтому в 1934 году в культурной политике большевистского руководства наметился поворот в сторону реабилитации дореволюционной культуры, дореволюционного быта. Раньше преследовали стремление людей красиво одеваться, а вот в 1934 году в Москве, страшно сказать, открывается Центральный дом моды, начинают издаваться журналы мод. А в 1935-м работницу-стахановку уже считают возможным премировать «элегантным заграничным пальто». Так и сказано в постановлении — «элегантным».

Раньше боролись с западными танцами, с тем же фокстротом, и квалифицировали его примерно так — «танец деградирующей буржуазии, кровный брат кокаина и рулетки». А в 1934 году по всему Советскому Союзу проходят конкурсы на лучшее исполнение этого же самого фокстрота. В том же 1934 году, страшно сказать, нарком обороны Ворошилов издает приказ, предписывающий всем командирам Красной Армии научиться танцевать современные западные танцы. Советский командир должен был стать культурным в общепринятом смысле этого слова — таков был новый подход.

Нужно не забывать, что хотя и меньшая, но всё же весьма заметная часть бывших царских офицеров перешла на службу в Красную Армию. Их реакция на «новшества», как и следовало ожидать, была благоприятной. В известном анекдоте сказано: «опер велел писать на всех». Вот что писали осведомители «операм» о таких старых «военспецах»:

Руководитель школы Титов (бывший полковник): «Вот теперь я понимаю. Я в старой армии был полковник и сейчас полковник; как это приятно слышать, надо было бы еще знаки различия изменить».

Старший преподаватель Артиллерийской академии Четков (бывший полковник): «Почему бы не ввести и генералов, как в старой армии? [...] Прослужа 17 лет, опять буду, вероятно, полковником. Несмотря на все это, все же приятно быть даже и полковником».

Командир стрелкового полка Воскресенский (бывший офицер): «введут и обращение «господин»; «без этого не увязывается введение новых званий; это будет хорошо, а главное, будет приятно звучать — «господин полковник», «господин капитан» и т. д.».

Командир стрелкового корпуса Брянских (член ВКП(б), бывший офицер), «засмеявшись, сказал: «Дожили, товарищи, недаром я своих комполков величал всех полковниками. Ну, «господин полковник» — это еще понятно, привычно, а вот «товарищ полковник» — это уже черт его знает что».

Командир роты Брехин (бывший поручик): «Сколько ни вертелись, а к старому вернулись».

Еще неизвестно, что в такой ситуации было хуже: одобрить или осудить решение «родной Коммунистической партии».

А что такое, собственно говоря, погоны?

Вновь введенные после почти четвертьвекового перерыва погоны заменили неудобные знаки различия, в обиходе именовавшиеся «кубарями», «ромбами» или «шпалами». Слово «офицер» вернулось как-то исподволь, явочным порядком, по крайней мере, мне не удалось найти соответствующего постановления о замене «командиров» «офицерами». Возможно, так получилось оттого, что «командиры» никуда не ушли, изменилась лишь коннотация этого слова (смысловой оттенок).

Широко распространено заблуждение, что погоны якобы происходят от средневековых металлических пластин, которыми воины защищали свои плечи от сабельных ударов. Это не более чем миф, не подкрепленный ничем кроме ложной очевидности. На самом деле погоны впервые появились у рядовых солдат — пехотинцев с чисто утилитарной целью — поддерживать лямку патронной заплечной сумки или ранца. Если сумка — то погон был только на одном плече, один его край вшивался наглухо в рукав, а второй пристегивался на пуговице. Если ранец — то два. В русской армии их ввел Петр Первый в 1683 году. Погон за ненадобностью не было ни в кавалерии, ни в артиллерии.

С 1762 года у погон появилась вторая функция — различение солдат по полкам. Вскоре погоны стали носить и офицеры, которым «лямку» в прямом смысле слова тянуть не приходилось. По этой самой причине офицерские погоны быстро трансформировались в роскошные эполеты. Всё дальнейшее читателю уже известно.

Александр Смирнов.
http://timeua.info/index.php?page_name=article&id=1834